Война сердец (СИ)

Данте не сразу понял что произошло. Звук выстрела, оглушив мальчика, звенел у него в ушах. Данте ощутил, что падает. Наверное, его ранили. А он без седла. Но никакой боли Данте не испытывал. Раны не было. Зато Ветер вдруг захрипел и ноги его подогнулись. Конь упал. Данте кубарем скатился на землю. Ветер лежал на боку, со свистом выдыхая из ноздрей воздух. Данте прижался к нему и почувствовал: шерсть мокрая. Мальчик поднёс ладони к лицу. Алая кровь потекла по пальцам.

— Вот тебе твоя лошадь, забирай её! — выкрикнул Сильвио. Хохоча, он закрыл калитку и ушёл в дом.

У Данте стучало в висках. Он подполз ближе к коню и обнял его за шею.

— Нет... нет... не умирай, пожалуйста... пожалуйста... только не это... — голос мальчика срывался в крик. Он не видел в темноте дымчатую шерсть лошади, но ощущал, что Ветер ещё дышит.

— Не умирай... не уходи.... пожалуйста...

Данте прижался лицом к лошадиной гриве. Ветер задрожал. Напрягся как струна. Ещё секунда и конь застыл.

Округу разрезал крик. Данте не осознавал, что это кричит он сам. Кричит, словно одержимый. Мальчику казалось, что сердце его вытащили из груди, и теперь там зияет дыра.

Ещё долго Данте обнимал мёртвую лошадь. Постепенно крики перешли в едва заметное всхлипывание. Когда, наконец, в затылок мальчику ударило солнце, кто-то подхватил его под локти.

— Данте, Данте, пойдём, — знакомый голос. Его приподняли. Вся одежда Данте была перепачкана кровью. Вокруг — тоже кровь, много крови. Нежно-зелёная трава стала багряно-красной.

— Успокойся, — кто-то гладил Данте по голове и тащил за собой. Обезумевший мальчик, подняв голову, увидел Руфину.

— Ветер... — прохрипел он.

— Не переживай. Я скажу Виктору. Мы его похороним. Выкопаем могилу и зароем, всё будет хорошо.

— Это он... он убил... этот... гад... он убил... — бессвязно бормотал Данте.

— Да-да, я знаю.

— Он убил Ветра... тварь... тварь... и он смеялся... будь он проклят...

— Не говори так! Проклинать кого-то — грех. Деточка, это всего лишь лошадь.

Данте дико взглянул на Руфину снизу вверх.

— Всего лишь лошадь? Может быть... для вас... для всех... А для меня это был мой друг.

Руфина, прижав мальчика к себе, втащила его в дом через чёрный ход.

Следующую часть дня Данте провёл в кухне, сидя на стуле и уткнув взгляд в мешок с кукурузной мукой. Он не шевелился, не плакал и не разговаривал.

— Детка, ну нельзя же так убиваться из-за лошади. Поешь хоть что-нибудь.

Данте упорно не реагировал.

— Что ты с собой делаешь? А что будет с тобой, если умрёт кто-то близкий? Если умрёт человек? Ты же попадёшь в Жёлтый дом, — ворчала женщина. — Деточка, поговори со мной.

Руфина ходила кругами, всплескивала руками, гладила Данте по волосам, соблазняла его ароматными пирожками, но всё было тщетно.

Дверь в кухню распахнулась. Вошёл Виктор.

— Я, ну это, — он почесал голову, — могилу, короче, выкопал. Прощаться-то будете или я сам уж зарою?

Данте вздрогнул.

— Я пойду, — прошептал он одними губами, поднимаясь со стула.

— Вот олух старый, — прошипела Руфина, когда Данте скрылся за дверью. — Прощаться... То же мне придумал — с лошадью прощаться. Зарыл бы молча да и всё. Погляди, пацан аж чёрный весь. Убить тебя!

— Ну... я ж это, не знал... Я не подумал, — вздохнул Виктор.

— Не знал он. Пошли уже, — Руфина подтолкнула мужичка к выходу.

Данте больше не плакал и не кричал. Столбом он стоял у края могилы, глядя как Виктор засыпает Ветра землёй. Вот и нет больше Ветра. Его друга. Его любимого коня. Глухая боль узлом скрутила внутренности, не давая дышать. А ещё ненависть. Дикая, бездонная, всепоглощающая. Стоя у могильной ямы, Данте поймал себя на мысли: он желает смерти Сильвио и его семье. Или какого-нибудь несчастья. Ну должна же быть справедливость на этом свете!

За несколько дней Данте отгородился от мира, сидя в своей комнатке. Даже когда приходила Руфина, он делал вид, что спит. Служанка вздыхала, оставляла на столике поднос с едой и уходила.

Но вскоре в семействе Бильосо разразилась катастрофа. Неизвестно, произошло это случайно или ненависть, горящая в сердце Данте, была так сильна, что материализовалась. Сам Данте не сделал ничего, кроме посылания ежедневных проклятий, но он нисколько не расстроился, когда жандармы принесли в «Ла Пиранью» дурную весть: экипаж, в котором Леонора и Хасмин отправились в центр города за покупками, перевернулся, и обе женщины упали в обрыв вместе с каретой и кучером. Все погибли.

На дверях «Ла Пираньи» повесили траурные драпировки. Рене ревел, закрывшись в спальне, а Сильвио ходил по дому мрачнее тучи. Данте они теперь не трогали — не до него было. Сам Данте, смерти никому не желая, испытывал странное чувство: смесь злорадной радости и облегчения.

— Да как ты могла? Ты воспользовалась нашим отсутствием, чтобы пообжиматься с грязным пастухом у всех на глазах! — Роксана размахнулась и ударила Эстеллу по щеке так, что девочка упала на канапе.

— Так, это что тут происходит? — подоспев вовремя, Арсиеро ухватил Роксану за руки.

— Он мой друг, — оправдывалась Эстелла.

— Какой позор на мою голову! — Роксана вырвалась из рук мужа.

— Милая, успокойтесь.