Война «шляп». Очерк Русско-шведской войны 1741–1743 гг.

Поздним вечером 21 августа Врангель прочитал депешу из Вильманстранда с просьбой о помощи. Но бросаться на выручку он не собирался. Инструкции и имеющиеся полномочия категорически запрещали вести крупные боевые действия. Кроме того, шведские генералы не моделировали и не обсуждали подобную ситуацию. Врангель принял нестандартное решение. Он прислушивался и к тревожным сигналам из Вильманстранда, и к собственному чутью. Бездействие в ожидании вестей от Будденброка могло плохо закончиться. Город был на грани капитуляции, и если бы она состоялась, тогда Виллебранд обвинил бы десятки тысяч солдат Врангеля в том, что они остались в стороне.

До полуночи Врангель, подобно Иакову, боролся со своими сомнениями. Действовать вместе или врозь? Смелость взяла верх! В два часа ночи Врангель отдал приказ войску о полной боевой готовности, хотя собирать особо было нечего: каждому бойцу дали по 36 патронов и еды на несколько дней. В суматохе забыли об обозах и лошадях на пастбищах. Солдаты взяли с собой только самое необходимое, даже сбросили камзолы, чтобы идти налегке.

В опустевшем лагере за несобранными палатками, разбросанной амуницией остался надзирать больной полковник Лагерхьельм. Он направил Будденброку депешу о предпринятом марш-броске, потому что сам Врангель не успел об этом сообщить. В Мюллюкюля депеша дошла утром 22 августа. Пока Будденброк готовил ответ на предыдущее письмо Врангеля – вместе или врозь, – посыльный Лагерхъельма доложил, что войска уже вышли.

Будденброк добавил в записку Врангелю постскриптум с сомнительным обещанием помощи. От Мюллюкюля до Вильманстранда было восемь верст, из Марттила еще больше. Из-за недостатка фуража Будденброк выпускал лошадей пастись в лес, и их поимка заняла, по меньшей мере, несколько часов.

Инициатива Врангеля выступить в одиночку не объяснялась одним только противостоянием генералов. До войны некоторые офицеры допускали возможность сдачи Вильманстранда, и это не особо удручало. Было рискованно делить армию надвое – этого всегда боялись главнокомандующие и при удобном случае сами дробили силы противника. Военные ошибки и заговоры подробно описывались еще в античной литературе, которую в XVIII в. читали даже малообразованные люди.

Почему Швеция повторяла все ошибки прошлого? Врангель, скорее всего, имел реальное представление о возможностях своих солдат. А вот предположения о силе и мощи противника были весьма приблизительными. Разведка не могла добыть сколько-нибудь точных данных. Вероятно, Будденброк поручил Врангелю защищать рубеж – а не город и крепость – т. е. линию фронта на склоне Тойккала. Трудно интерпретировать действия каждой из сторон. Нечеткие слова и нечеткие формулировки стали причиной нечетких действий[111].

Бойня

Будденброк решил, что лошадей необходимо пригнать в Мюллюкюля хотя бы для перевозки боеприпасов. Он направился в Курвилу, позволил сделать привал, провести молебен. Будденброк и не думал о том, что скорость его передвижения – это вопрос жизни и смерти. Похоже, пожилые полковники уже не могли ничего требовать ни от себя, ни от армии. Будденброк выяснял, где можно поселить военных. Сообщения Бранденбурга и Виллебранда о русской армии казались ему недостоверными[112].

Известно, что после двух часов марша необходим час привала, а лучше – полноценный дневной отдых через каждые два дня пути. На максимальной скорости, налегке, второй отряд мог пройти две мили за шесть часов, после привала – еще две и так далее, однако «позднее все бы просто выбились из сил», отмечал Будденброк[113].

Еще до восхода солнца передовой отряд Врангеля был в пути и обливался потом. В расчет не брался ни возраст солдат, ни обувь, ни портянки, ни мозоли, ни суставы, ни мышцы, ни легкие. Некоторым приходилось особенно тяжко: жалование не хранилось в банках и сейфах, поэтому вопреки запрету солдаты тащили в своих ранцах тяжелые медные талеры.

Александр Магнус Дальберг был одним из самых стойких шведских воинов. Он родился в 1685 г. в семье капрала; его старшие братья служили офицерами[114]. До 14 лет он обучался в школе в Гётеборге, затем был отдан на воспитание в дворянскую семью, где помогал вести счета и писать письма, выполняя обязанности камердинера. Служебные обязанности включали уход за одеждой и бельем, чистку столового серебра. Но свое призвание он нашел на Северной войне. Юноша возомнил о себе невесть что. «Я считал себя большим человеком, к несчастью, офицеры отмечали мою неумелость: значит, из меня получится незаменимый солдат».