Война (СИ)

- Сядь сюда и просто наблюдай, - мужчина усадил ее на один из крайних стульев; лицо Насты было недовольным, но она смирилась с его требованием.

Ее нежелание видеть брата после того, как они три года не встречались, Панов нашел подозрительным. Она не хочет присутствовать здесь не потому что ей все равно, а потому что встреча с братом будет для нее болезненной – и это значит, что какие-то чувства в ней он до сих пор не смог взять под свой контроль…

Но сейчас размышлять об этом нет времени - скоро в зал войдут чиновники, специально приехавшие сюда, чтобы взглянуть на Иврама. Они приехали сюда по приглашению куратора, посчитавшего, что его подопечный уже перерос эту школу и его надо отправлять в полевой лагерь, где тот сможет на практике отточить таланты, которые Панов с таким тщанием в нем взращивал. Насту же куратор привел сюда не просто так – а на случай, если Иврам вздумает совершить какое-нибудь безумство. Но даже Панов не мог знать наверняка, имеет ли сестра теперь для Иврама хоть какое-нибудь значение.

«Чертов мальчишка и вправду перерос и эту школу, и меня, - думал Владлен Панов со смесью восхищения и раздражения. – Ему четырнадцать, а он сбивает с толку меня, человека бывалого. Сейчас я вообще не могу предугадать, что у него на уме… Когда он впервые сказал, что не хочет видеться с сестрой, я решил, что он блефует. Но он как будто забыл о ней в действительности! Как будто начал учиться не из-за нее, а для себя. И вот тогда я начал путаться в нем, он и для меня стал непредсказуем… Остается надеяться, что пока я все же дальновиднее его!»

В зал вошли чиновники. Владлен Панов шагнул к ним и начал пожимать им руки, каждого из них называя по имени-отчеству. Чиновники сухо говорили о том, что рады приезду в это засекреченное место и брезгливо оглядывали простоватое оформление спортзала.

- Не будем терять времени, товарищи, - предложил куратор, жестом приглашая прибывших устроиться на стульях. – Присаживайтесь, пожалуйста.

- Что ж, посмотрим, что за чудо-юдо вы тут такое вырастили, - аляповато пошутил кто-то из чиновников, опуская свой зад подготовленное сидение.

Наста, не глядя по сторонам, сидела бледная и настороженная. Панов сел рядом с ней и ободряюще коснулся ее руки - ненадолго, чтобы это не бросилось в глаза прочим людям. Вот уже год как длиться их сексуальная связь, однако при посторонних они с Настой всегда сохраняют дистанцию и строго следуют субординации. Обычно, Насту его прикосновения успокаивали. Обычно, но не сейчас. Зеленоглазая девочка никак не отреагировала на его прикосновение, похоже, что она и не заметила его вовсе. Настолько сильным было ее внутреннее напряжение.

- Начинаем!

_____________

4

Наста не смогла сдержать нервической дрожи, когда в зал вошел Иврам; она сжала руки в кулаки, вонзив ногти себе же в кожу. Тот, одетый только в удобные борцовские штаны, шагал неторопливо, двигаясь плавно, словно пантера в ночных джунглях. В свои четырнадцать лет он был довольно высок, а его тело, несмотря рельефную мускулатуру, выглядело гибким и изящным. Его волосы - отросшие до лопаток, черные и шелковистые, были убраны в тугой хвост на затылке.

- Хм! Вживую он еще красивее, чем на фото, - заметил кто-то из гостей, неловко кашлянув. – Отличный экземпляр! Отличный!

Если бы она могла, то Наста бы ослепла и оглохла в этот момент. Одобрительный отзыв мужчины, адресованный ее брату, больно полоснул ее по сердцу. «Отличный экземпляр»! Иврама оценивают как ладного скакуна на конном базаре или антикварную редкость. Он для них не человек, он для них объект, перспективное вложение… Нет, она не питала иллюзий относительно спецшколы или относительно себя – она знала, что и ее, и тех, с кем она училась в группе, рассматривают как банковские вложения: сколько было затрачено и какая прибыль будет получена. Души учеников спецшколы никого не волновали, более того, эмоции считались почти преступлением, тревожной слабостью с которой следовало бороться. Сердце Насты очерствело за годы обучения, опуталось сотней стальных обручей, стиснувших его как пасть капкана, но в тот миг, когда она увидела брата – корка черствости треснула, а обручи на сердце затрещали, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. А слова чиновника только многократно усилили эти чувства.

- Иврам… - ее губы едва заметно дрогнули, когда она беззвучно прошептала его имя.

Да, именно так зовут его! Он не вещь, не экземпляр, а Иврам, ее единокровный брат… И, несмотря на то, что он отказался видеться с нею, Наста никогда не переставала думать о нем. Благодаря своему авторитету среди учащихся и определенному уважению со стороны преподавателей, она могла время от времени получать информацию о том, как живется Ивраму. Ей сообщали о его успехах в учебе, о том, как он достигает потрясающих вершин мастерства, а так же о том, какой страх он научился внушать тем, кто его обучает. Полтора года назад брат стал единственным учеником на своем курсе: Руслан не оправдал, по мнению куратора, ожиданий и однажды во время тренировке, Иврам убил своего сокурсника.