Война (СИ)

- Ты моя, а я ты твой, да? – спросил Иврам ее, а когда она с улыбкой кивнула, он отпустил ее. Вприпрыжку они направились след за матерью.

Цыганское стойбище было устроено на окраине городка, где им удалось за бесценок арендовать несколько ветхих деревянных домов, покосившихся и просевших в землю от времени. Сараи и надворные постройки, прилегающие к домам, прогнили и, казалось, едва стояли, однако это не смущало неприхотливых кочевых людей. Встав на постой, они загнали во дворы три стареньких грузовика – служивших им средством передвижения и чьи кузова были превращены в дома, снабженные деревянными стенами и крышей, а так же буржуйками, трубы от которых торчали наружу. Тут же, во дворах дети играли с друг другом и были развернуты кухни, где женщины табора вечерами готовили еду. Днем на стойбище обычно оставались только совсем немощные старики и несколько выбранных жребием зорчих – мужчин, владеющих огнестрельным оружием, в обязанности которым вменялось стеречь имущество табора и дома. Остальные цыгане ранним утром отправлялись на заработки в городок и близлежащие к нему селения, в том числе и в Ярославль – большой город, в котором всегда было чем поживиться - и возвращались только вечером.

Зарабатывали цыгане по-разному, но участвовали в их делах табора даже младенцы: на улицах Ярославля часть цыганок вместе с детьми занимались предсказанием судьбы и попрошайничеством, а молодые парни, устроившись подле рынков, предлагали прохожим сыграть в азартные игры и выманивали таким образом у простофиль деньги. Прочие мужчины и женщины табора занимались разъездными мошенничествами: закупаясь различными товарами крайне низкого качества, они отправлялись продавать их жадным до дешевизны дуракам. Цыгане надували покупателей, продавая им ковры - якобы привезенными из персидских краев, шерстяные изделия – связанных на самом деле из ацетата, ткани – из которых нельзя были ничего сшить, мелкую бытовую технику – ломающуюся после первой использования… Возвращаясь вечерами на стойбище, женщины принимались готовить еду для своих мужчин - а те, собравшись во главе с вожаком табора, обсуждали насущные дела.

Вот и этим вечером все выглядело в цыганском стойбище привычным: гомон веселых детских голосов, женские пересуды, мелодичные брызги цыганской гитары в потемках заросших сорняками огородов. Марьям зашла в дом проведать отца – у того пару недель назад отнялись ноги и он не вставал с постели. Старик попросил у нее воды. Дав отцу напиться, она вернулась на улицу и принялась замешивать тесто, то и дело поглядывая в сторону другого дома. В нем совещались мужчины табора, среди которых был и ее муж Рамир.

Мужчины проговорили допоздна и Марьям, накормив близнецов, уже собралась отправлять их спать, когда Рамир появился. Иврам, завидев отца, бросился к нему и тот, рассмеявшись, подхватил сына на руки и поднял так высоко, насколько позволяли руки.

- Ах ты, баловник! Совсем как стрекоза, ей-ей!

Поцеловав Иврама в лоб, мужчина осторожно опустил его на землю, погладив напоследок того по волосам. Потом присел на грубо сколоченную скамью, не замечая стоящей неподалеку Насты. Та, не видя от отца приглашения к объятиям, не осмелилась приблизиться к нему; в свои пять лет она уже отчетливо понимала, что любимым ребенком у того был именно сын, а не дочь. Иврам был гордостью Рамира, и с тех пор как научился говорить и ходить, непрестанно удивлял окружающих своими талантами – умением танцевать, играть на гитаре, лицедействовать и, что самое поразительное, легко и быстро усваивал языки. Благодаря этому Иврам приносил в табор больше денег, чем некоторые взрослые. Бог щедро наделил его дарами, и рядом с ним Наста была слишком… обыкновенной. И хоть брат не кичился перед нею своей особенностью, она порою чувствовала себя обиженной.

- Ступайте спать! – велела близнецам Марьям. Когда дети ушли в дом, где для них на деревянных полатях была приготовлена постель, она обратилась к супругу: - Что сказал Глава? Что решил?

- Глава решил, что мы останемся, - ответил тот, скручивая самокрутку с терпким табаком и закуривая ее.

- Остаемся? – на лице Марьям появилось смятение. – Несмотря на то, что вчера сюда приезжали городские бандиты и угрожали всем нам расправой? Они сказали, что убьют всех, если мы не покинем этих мест в течении дня.

- Ну и что? Мало ли, что эти брехуны сказали! Мы вольные люди, где хотим, там и останавливаемся на постой.

- Если б им только наше присутствие мешало, Рамир! Им не нравится, что мы делаем свои дела на их землях, отнимаем у них часть их добычи и не платим за это. Неужели этого мало, чтобы схватиться за оружие и исполнить угрозу? О чем вы, мужчины, думаете, скажи мне?!