Война (СИ)

А может быть, лучше привести ее к брату? Тагари уже почти обвинил его в измене, в чем еще обвинит, в сговоре с бывшей женой? Ну уж нет, раз братец велел заниматься расследованием, вот и будет оно. Кто рассказал, кто и зачем ее вызвал… Хотя цель-то как раз понятна, поднять шума побольше, Тагари и без того с трудом понимает, что делает. И такой повод, просто подарок — услали больного наследника, может, хотят уморить. Самое то, что нужно после истории с Энори. Нет уж, пусть пока посидит под замком…

Прическу Истэ украшали драгоценные шпильки с белым нефритом, золотые. Красивые: изогнувшиеся драконы. Тяжело им было держать густые локоны.

— Ты забрала их с собой, когда убежала, — не спросил — сказал утвердительно. — Не по твоему нынешнему рангу этот камень и этот узор. Сними.

Протянул руку; Истэ поколебалась, прикусила губу, и вынула шпильки. Не отдала в руку, бросила на пол.

— Зря.

Не глядя, отыскал в одном из ящичков стола маленький мешочек с золотыми монетами, положил на столешницу рядом с ней.

— Возьми, как раз покроет их стоимость. Умрешь ты или нет, они не для тебя.

Истэ глянула с ненавистью, придерживая волосы. Оставшиеся заколки не решалась вынуть — не хотела, видно, унизиться, окончательно предстать перед ним растрепой.

— Если хочешь, я позову служанок, они помогут тебе с прической, — предложил равнодушно.

Почему-то именно эти слова для Истэ стали последней каплей. Она разрыдалась.

**

Скоро все должно было измениться — о грядущей войне болтали уже судомойки и прачки. До Осорэи враги не дойдут даже при худшем исходе, на выручку подоспеют соседи — так говорили. Но беженцев будет много, бродяг, дешевой рабочей силы… воров и разбойников.

— Научите меня защищаться, — просила она Энори. — Хотя бы глаза отвести.

Только смеялся над ней.

«Не понадобится…»

Накануне половину ночи провел у нее, соседка спала мертвым сном. Это твоя сила? — спросила Айсу, Энори ответил с улыбкой — могла бы привыкнуть, это всего лишь травы. Сама же некогда помогала мне…

Давно он не навещал ее дольше, чем на четверть часа: обменяться несколькими словами, отдать указания. И вот — пришел. В эту ночь ей было хорошо, как никогда в жизни, девушка почти позабыла, кто рядом с ней, больше не ощущала себя в ловушке. О соседке тоже позабыла напрочь, наверное, будь она мертвой, также не думала бы. А еще с Энори девушка не мерзла совсем, а ведь в обычные ночи и под одеялом стучала зубами. Сейчас же ледяной ветерок пробирался в щели, касался горячей кожи, и Айсу это нравилось.

Когда раздался удар гонга, предвещающего рассвет, Энори велел собираться.

— Далеко?

— В предместье.

— Но меня хватятся. И потом… вы поможете мне вернуться?

— Я всегда тебе помогаю…

Айсу привыкла уже выходить по ночам — но ни разу не покидала самого дома, не видела спящего города. Охранники у ворот скучали, без азарта играли во что-то настольное, устроившись в небольшой беседке. Ее со спутником, как и надеялась, не заметили. Дверь калитки легко отошла, пуста была улица. Сам город уже просыпался понемногу, и светлело: марево облаков затянуло небо, но лежащий повсюду снежок помогал одолеть темноту.

Недалеко от ворот сонный человек держал за узду такую же сонную лошадь. Поедем верхом, поняла Айсу. Она побаивалась лошадей, в седле не сидела ни разу. Когда очутилась в нем, ощутила, как дышит большое животное, чуть подрагивают бока; согнулась, вцепилась в седло. Когда Энори оказался позади девушки, стало легче — он-то сумеет совладать с конем. Копыта негромко постукивали, снег приглушал звуки — никто из дома не проявил интереса к всадникам, проехавшим мимо ограды.

Из города их выпустили свободно — ворота уже открылись, в город шли пока еще редкие путники, рабочие и торговцы-крестьяне с небольшими тележками, из города выезжали всадники-вестники с письмами, а также паломники выходили, направляясь в Храмовую Лощину.

Айсу ни разу не была за стеной, она и город-то знала плохо, хоть родилась не в господском доме. Не очень удобно было сидеть, но любопытство все пересиливало, пока что готова была ехать хоть круглые сутки без остановок.

— Около часа, — голос над ухом разбил ее мысли, как рыбка разбивает водную гладь, выпрыгивая наверх.

В маленьком уединенном домике недалеко от обочины их встретила древняя с виду, полуслепая служанка с добрым лицом.

— Больше ты не нужна, — сказал ей Энори. — Выходи к дороге, скоро тебя подберут, — вложил ей в руку холщовый мешочек: не то деньги там были, не то еще что.

— Спасибо, добрый молодой господин, — прошелестела старуха, ковыляя, перебралась через порог, черным пятном заколыхалась на снежной дорожке.