Война (СИ)

Те оставили за собой выжженный след, но мелкие поселения Тагари волновали мало. Спасать каждую деревушку — воинов не напасешься. Зазеленеет трава, отстроят новые. А пока успеют люди сбежать — их счастье. Не успеют… сейчас иных дел полно.

Было важнее выгнать рухэй из стратегически важных точек, но два их полководца тоже были не дураки, к этим точкам не подпускали, кружили по долине стаей злых шершней, кусали со всех сторон.

Но все-таки удавалось понемногу отодвигать их к границе. Важно было продержаться, пока не придет подмога из Лаи-Кен.

Пересилив свою гордость, обратился в Мелен за помощью, как некогда брат, но ответа пока не получил. Войска соседей стояли возле западных рубежей Хинаи, готовые сражаться за себя, если что, но не за других.

В крепость Тагари и не заглянул, как появился в долине; Ирувата с офицерами сам выезжал к нему в походный шатер.

— Я разделался бы с У-Шеном, но Мэнго понимает — это его последний шанс, — сказал генерал на военном совете. — Он не отступит, пока жив. Он хочет стать основателем новой династии, сместив этого их старика толона — а такое можно сделать, лишь победив.

Ради победы Мэнго спутался с нечистью, а то и с самими демонами — об этом ночами шептались солдаты в палатках. А как иначе объяснить то, что происходило? У армии Хинаи была конница, но лошадям — целыми десятками — временами будто снился кошмар — они храпели, дрожали и порывались убежать. Часть из них не могла оправиться вовремя и из сражения выбывала.

Другая напасть — исчезали гонцы. И ладно бы враг их захватывал, так нет же — пропадали на пути меж своими отрядами. Плохо это сказывалось на войске, поначалу лишь поговаривали, что лазутчики Мэнго повсюду. А затем начали находить разорванные тела… Простых солдат тела, не офицеров, но страху это не поубавило. Теперь говорили — на стороне захватчиков некая темная сила. Ладно если так, хуже, когда доносили сплетни — поговаривали у некоторых костров, что это от Хинаи отвернулось Небо. Или от самого генерала.

Любители слухов украсили собой деревья, но что делать, если таких становится больше и больше?

После совета Тагари отослал всех, даже своих личных слуг. Там, за плотными холщовыми стенами шатра, стояла весенняя ночь, звездная и безветренная. А ему казалось — каждая звезда это костер чужаков. Впервые в жизни задумался о поражении. И это после удачи в Долине! Скажи подобное кто из его офицеров, даже из высших, был бы сурово наказан.

Но самому себе сложно запретить мысли. Тагари защищает свою землю, родину, имя предков; Мэнго рвется к власти, к новым землям для своего народа. Пожалуй, что Небесам Тагари угоднее. Почему же так уверенно брат говорил о том, что прежние времена миновали? Неужто и вправду — Столица вложила ему другую душу?

Или он прав, и видит что-то, недоступное самому генералу…

Устал, как последняя кляча, но никак не мог опуститься на походное ложе. Сидел, смотрел на доспех, стоящий на подставке напротив.

С нагрудной бляхи скалилась рысь, но она была серебряной и слепой. Свечу приподнял — пламя заблестело в зрачках зверя, но отсвет упал так, что почудилось — полморды в крови.

**

В эту же ночь Мэнго было не до звезд, даже в обличье вражеских костров. Он понимал, что, если подойдут еще силы, их оттеснят в горы Эннэ, а там… ну, будет удачей, если отвоюют и оставят себе пару отрогов. Не за этим он положил столько своих воинов — рухэй нужна была земля, скал у них своих хватало.

Он давно задумал смелый шаг, такой смелый, что изумил даже молодого племянника — а уж тот, казалось бы, не в меру дерзок в желаниях.

Обойти бы эту проклятую крепость, да закрепиться в горах Юсен. Тогда оттуда сама их Заступница не выманит. И можно будет подумать о договоре — мы вам мир, вы нам часть долины. Плохо одно — горы Юсен — не Эннэ, там придется идти пусть не вслепую — были все же лазутчики — но кривым на один глаз.

— Хочешь, уважаемый дядюшка, приставить к делу это свое диво дивное? — спросил У-Шен без особой почтительности, широкими тяжелыми шагами меряя походный шатер. Он, хоть и прошел с Энори вдоль Ожерелья, колдуну этому до сих пор не верил. Хотя что уж не верить — вот она, долина, теперь все зависит не от проводника, а от войска и полководцев.

— Если это не наш шанс, то что же?

— Шанс, — согласился У-Шен. — Я первый готов туда отправиться. Или нас вышибут из долины, как хозяйка выливает помои. Я очень даже готов. Но предпочту на своих людей полагаться.

— Что с тех людей… Горы там страшные, и месяц будет дождливый, и после таких снегов потесчет все. Охота лишиться отряда, так берег озера близко — сходи к Тагари, он поможет с радостью.

В свете десятка свечей лица дяди и племянника очень казались похожи. Хотя Мэнго был некрасив, даже страшен — из-за шрама во многом, племянник же внешностью не был обижен. Все равно — два волка, вепря, две хищных птицы: пусть не во всем согласны, но понимают друг друга.

Энори, предатель, диво дивное, или, как его называли, «саарна-элэй»…

Сам Мэнго уже говорил с ним, и остался в задумчивости. Неизменное чутье на людей, помесь природного дара с уроками жизни, молчало.