Война – святее нету слова

В полумраке наступающего дня стали различимы кусты, поваленные деревья, кучи сухих веток. Ночное блуждание по лесу вымотало Белоусова, и он, выйдя на край вырубки, остановился, обдумывая, куда же идти дальше. Обходить вырубку, чтобы попасть в другой лес, темнеющий вдали, было далековато, и, немного подумав, он решил спуститься в овраг. В овраге было еще темно и сыро, и идти здесь ничуть не легче, чем по лесу. На каждом шагу он натыкался на камни: острые и круглые, шершавые и гладкие, отполированные водой и покрытые слизью. Намокшие от ночной росы и болотной жижи сапоги скользили, и ему то и дело приходилось, как канатоходцу, балансировать руками или хвататься за крутой берег, осыпая вниз груду мелких камней. Наконец он добрался до большого валуна, перегородившего ручей, и попытался его обойти. Но первая же попытка закончилась неудачей. Оступившись на гладком камне, он свалился в ручей и больно ударился коленом. Идти дальше не было сил, и летчик решил немного отдохнуть. Усталость вмиг навалилась тревожной дремотой, опутавшей невидимыми путами все тело. В утомленном мозгу замелькали какие-то пестрые картинки: тут было и детство, и фронтовые друзья, и еще непонятно что, собранное и перемешанное в воспаленном сознании. Из забытья его вырвал вдруг долетевший откуда-то неясный звук. Вначале ему показалось, что это птица, но, обеспокоенно прислушавшись, он понял, что этот непонятный скрипучий звук не может быть птичьим. Так скрипели ступеньки на веранде старого деревянного дома. Белоусов замер. Обостренное опасностью сознание отметило, что звуки доносятся сзади и сверху, и тут же до его слуха четко донеслось негромкое покашливание промерзшего человека. Инстинктивно поджав ноги, летчик осторожно повернул голову влево…

Постовая вышка стояла на самом краю оврага. Большая часть ее была не видна из-за круто уходившей вверх стены оврага, и на фоне уже светлого неба Белоусов успел заметить только смотровую площадку, обшитую еще не успевшими потемнеть от дождей досками, и нахохлившегося на ней караульного. Приставив к глазам бинокль, тот смотрел куда-то вдаль, изредка поправляя сползающую лямку автомата. Увидев это, летчик сгорбился, сжался за валуном, насколько было возможно, и замер в напряжении, лихорадочно обдумывая свое положение. Как всегда в минуты наибольшей опасности его мозг начал работать четко, спокойно, он погасил первый испуг и страх, готовый схватиться за сердце, заставил хладнокровно и быстро искать нужное решение. А оно было одно – немедленно уходить. Именно немедленно, пока в овраге еще было сумеречно. Осторожно, стараясь не шуметь, Белоусов подтянул к себе валявшиеся рядом унты, тихонько поднялся и медленно двинулся к повороту оврага. До него было метров 30, не более, но эти несколько десятков шагов показались ему вечностью. Наконец он добрался до круто падающей стены, завернул за нее и побежал.

Он бежал по оврагу минут, может, 10-15, пока не понял, что вокруг уже снова лес, тот далекий лес, в который он стремился еще утром.

Выбравшись из оврага, летчик перешел на шаг, стараясь восстановить вконец загнанное дыхание. Намокшие сапоги и сбившиеся в них носки натерли ноги, и, пройдя еще сотню метров, Белоусов начал прихрамывать. В лесу давно уже рассвело. Выбрав местечко посуше и поукромней, летчик устало опустился на землю. Несмотря на холод, очень хотелось спать. Стуча зубами, Белоусов поспешно снял с ног мокрые сапоги, стащил носки и сунул ноги в меховые унты. Он уснул сразу, будто шагнул в другой мир, где с быстротой поезда в сознании замелькали различные картины.

Проснулся неожиданно и несколько секунд мучительно соображал, где он. Наконец реальность вернулась к нему, и он сразу вспомнил все, что произошло с ним.

Его знобило. Он повернулся с бока на бок, попробовал поджать под себя ноги, поплотнее прижаться к широкому стволу дерева, но озноб не проходил. И тут Белоусов вспомнил об оставшихся папиросах. Табак немного согрел и даже взбодрил его. Обдумывая свое положение, он постепенно пришел к выводу, что оно безвыходное. Подкрепившись маленькой долькой шоколада, вновь двинулся в путь.

В одном месте долго искал брод через небольшую речушку, но так и не найдя его, вынужден был лезть в обжигающую холодную воду. Перебравшись на другой берег, летчик пошел быстрее. Быстрый темп утомил его, и, измученный, он вскоре вынужден был остановиться, примостившись на отдых возле какого-то дерева.

К ночи погода испортилась. Резко похолодало. Поднявшийся ветерок суетливо шевелил где-то рядом верхушки сосен, шуршал опадающей листвой. И вдруг среди этого, уже привычного для Белоусова безмятежного лесного шума, он явственно услышал отдаленный собачий лай.

«Собаки», – молнией пронеслось в сознании. Откуда они здесь? Инстинктивно схватившись за пистолет, летчик тут же засунул его в кобуру. Что он мог сделать ночью с собаками и их проводниками, вооруженными автоматами? «Нет, здесь нужно другое решение. Какое? Искать ручей, речку, болото».