Война – святее нету слова

– Так точно, товарищ Сталин! – быстро ответил начальник Главного разведывательного управления, поднимаясь из-за стола. – По нашим данным, противник действительно начал переброску на север Норвегии авиационных частей, предположительно из Италии.

– Вот как!? – хмыкнул Верховный, раскуривая потухшую трубку. – Поэтому Черчилль и просит нас дополнительно выделить бомбардировщики для удара по вражеским аэродромам. Что будем делать?

В течение минуты в кабинете стояла тишина, затем молчание, нарушил Н. Г. Кузнецов.

– Товарищ Сталин, это, по-видимому, единственный путь помочь конвоям, так как флот не в состоянии прикрыть суда на дальних рубежах.

Сталин внимательно выслушал наркома ВМФ, посмотрел на А. М. Василевского, который кивком подтвердил свое согласие с мнением Кузнецова, немного помолчал, затем, вернувшись к своему столу, положил письмо Черчилля обратно в папку и, повернувшись к сидевшим генералам, сказал:

– Хорошо. Обдумайте все детали в Генштабе и отдайте необходимые распоряжения, а мы подумаем, что ответить господину Черчиллю.

…Вернувшись в Генштаб, А. М. Василевский и Н. Г. Кузнецов занялись разработкой необходимых указаний.

Через несколько дней заместитель командующего авиацией дальнего действия генерал-майор авиации Н. С. Скрипко собрал весь летный состав 36-й авиационной дивизии и поставил задачу на боевые действия в Заполярье. Так советское командование откликнулось на просьбу союзников.

Лондон, Чекерс, 15 мая.

Поздно вечером в своей загородной резиденции Черчилль принял первого морского лорда адмирала Паунда и вызванных с флотов адмиралов Тови и Гамильтона. Черчилль только что вернулся с одного из приемов и поэтому был в вечернем смокинге с неизменной сигарой в зубах. Около премьера за длинным столом, крытым зеленым сукном, сидел Иден. Подождав, когда приглашенные адмиралы рассядутся за столом, Черчилль, пыхнув гаванской сигарой, сказал:

– Господа! Только что посол СССР Майский передал мне послание от премьера Сталина, в котором он вновь напоминает о необходимости продолжения конвойных операций.

Черчилль вытащил послание из конверта и, надев очки, быстро пробежал его. Затем внимательно оглядел сидящих адмиралов и произнес:

– В конце мая в Лондон прибудет нарком Молотов. Что мы с Иденом должны ответить ему на вопрос о конвоях?

Собравшиеся за столом морские чины оживились. Первым взял слово адмирал Тови.

– Сэр, конвои в Россию – очень дорогостоящая операция, отвлекающая большие силы флота. Мы многим рискуем, сэр.

– Господин премьер-министр, – вступил адмирал Гамильтон, – разрешите мне высказать свое мнение. Пока в Северной Норвегии не будут нейтрализованы аэродромы противника или пока не наступит полярная ночь, от проводки конвоев следует отказаться. А если конвои необходимо посылать по политическим мотивам, – слегка пожав плечами, продолжал он, – то следует примириться с весьма серьезными и тяжелыми потерями.

Пыхтя сигарой, Черчилль внимательно слушал доводы адмиралов и в то же время быстро в уме перебирал возможные последствия срыва конвоев. «Отказ от попытки провести конвой, – размышлял он, – ослабит влияние Англии на двух ее основных союзников и вызовет неудовольствие Рузвельта, не говоря о самом Сталине. В то время как капризы погоды в Атлантике или, наоборот, отсутствие таких капризов, возможно, будут благоприятствовать англичанам».

Выслушав адмиралов, Черчилль закрыл совещание, сказав, что кабинет министров примет решение в ближайшие дни.

17 мая премьер направил комитету начальников штабов следующую памятную записку: «Не только премьер Сталин, но и президент Рузвельт будут весьма разочарованы, если мы прекратим сейчас отправку конвоев. Сознавая большую и реальную опасность, я лично считаю, что конвой PQ-16 должен выйти в море 18 мая. Операция будет оправдана, если к месту назначения дойдет хотя бы половина судов».

Получив памятную записку, адмирал Паунд поморщился и, передавая ее одному из начальников отделов, с иронией заметил:

– Отдать пятьдесят процентов грузов морю, рискуя при этом флотом, – во имя чего? Кто в этой схватке будет первым – Сталин или Гитлер, неведомо ни мне, ни вам, ни премьеру, ни даже самому господу Богу. Будь моя воля, я бы конвой не отправлял.

– Простите, сэр, но мы с русскими союзники в этой войне, следовательно, они наши друзья и у нас общий противник. Помогать друзьям – библейская заповедь.

Адмирал повернулся, подошел к большой морской карте, утыканной значками, немного помолчал, затем с легкой усмешкой сказал:

– Вы забыли старую английскую пословицу «У Англии нет постоянных друзей, как нет и постоянных врагов. У Англии есть постоянные интересы». Вы свободны, адмирал. Подготовьте приказ о выходе судов в море.

Мюнхен, личная дача Гитлера, 10 мая.