Война углей

Они оба были совершенно правы. Чувствительный, талантливый и смелый Венцель сбился с курса почти на четверть лиги. Сорену не нужно было видеть гонца, чтобы понять, что его сносит на юго-восток. Казалось, он слышал даже невысказанные мысли, крутившиеся в творческом мозгу Венцеля, пуская вскачь его желудок. «Клянусь маховыми перьями, он ломает голову над тем, не в его ли тубусе лежит уголь Хуула!» — вздохнул Сорен. Слава Глауксу, нижний слой облака уже начал стремительно редеть. Скоро Сорен сможет вылететь из тучи, спикировать на Венцеля и как следует встряхнуть его, чтобы напомнить о задании!

А Венцель, тем временем, действительно размышлял об угле. «Неужели я несу волшебный уголь в своем тубусе? Может быть, заглянуть туда, хотя бы одним глазком? Просто интересно, смогу ли я узнать его среди целой кучи других углей… Может быть, голубой язычок в его сердцевинке гораздо ярче, чем у других углей? А вдруг мне повезет увидеть тот удивительный и почти неуловимый зеленый цвет, который я тщетно пытался передать в иллюстрациях к циклу легенд? Что, если этот сказочный зеленый цвет сейчас сияет в моем тубусе?»

Мысли Венцеля блуждали, и его полет тоже. Гильфи видела, что Сорен начинает все сильнее раздражаться.

— Я слышу, как он царапает крыльями, Гильфи! — процедил он.

— И что это значит?

— Это значит, что наш художник приближается к Филиновым воротам!

— О Глаукс! — охнула Гильфи. — Дом, милый дом! — саркастически вздохнула она.

Когда-то два острых каменных пика, похожих на брови филина, обозначали вход в страшный Сант-Эголиус, или Школу для осиротевших совят, где в раннем детстве томились Сорен и Гильфи. Затем здесь разразилась битва Огня и Льда. Одним словом, плохое место. Слишком легко попасться в ловушку между двумя каменными бровями, откуда уже не будет спасения. «Летали — знаем», — мрачно подумал Сорен, и в тот же миг у него похолодело в желудке. Он услышал хлопанье крыльев — совершенно незнакомых и явно не принадлежавших Венцелю. Шумное, небрежное, неряшливое хлопанье. Длинные, голые лапы со свистом рассекали воздух. Лап было больше двух, по меньшей мере шесть. Значит, три совы.

— Гильфи! — прошипел Сорен. — У нас гости. Вернее, у Венцеля. Пещерные совы. Целых три.

Сорен безошибочно узнал пещерных сов по звуку, с которым кончики их крыльев царапались о голые, мускулистые лапы. И еще он сразу понял, что Копуши среди этих сов не было. Копуша летал намного лучше и бесшумнее любой пещерной совы. У Сорена не было никаких сомнений в том, что эти три совы выслеживают Венцеля. Согласно разработанному на острове плану, в такой ситуации следовало убедиться в преследовании, а затем спуститься на землю. Но составители плана не учли того обстоятельства, что ни одна здравомыслящая птица не захочет оказаться на земле в окружении пещерных сов, да еще трех сразу! На земле эти совы чувствовали себя почти так же уверенно, как в воздухе. Их длинные крепкие лапы были самой природой предназначены для бега, рытья земли и даже подъема тяжестей. Нет, на земле у бедолаги Венцеля не будет ни одного шанса уцелеть!

Но Венцель тоже не зря родился сипухой. Слух у него был ничуть не хуже, чем у Сорена, и зловещий свит ветра о голые совиные лапы отвлек его от праздных размышлений. «Енотий помет! Да за мной же погоня!» — сообразил он. В тот же миг низкие тучи разорвались. Ослепительная молния пронзила небо, выхватив из темноты мрачные Филиновы ворота. Еще миг — и Венцель был бы зажат между ними. Повернув голову, он посмотрел на своих преследователей. Желудок у него скрутило в узел от страха. Все они были в боевых когтях, да не в простых, а в огненных. На остром кончике каждого когтя было закреплено по горящему углю. Венцель начал беспомощно терять высоту. Крылья его застыли.

«Ой, кажется, я падаю. Ну да, у меня крылья парализовало от страха. Вот незадача!» — подумал он.

«Хагсмир тебя разрази!» — выругался про себя Сорен.

— Выбрасывай когти! — крикнул он Гильфи.

Раздалось три металлических щелчка. Одним щелчком Сорен привел в боевую готовность свои старые боевые когти, а двумя другими открылись затворы новых, двойных выкидных когтей Гильфи.

Глава XIX Что лежит на весах

— Потрясающе! — пробормотала Отулисса. Она балансировала на небольшом обломке льда, который откололся от стены каньона, когда Клив применил самый основной и самый могучий прием искусства Даньяр — «дыхание цюй». Мастера Даньяр, или пути благородной кротости, никогда не используют оружие, которое режет врага. Вместо этого они развивают весь совиный организм — суставы, мышцы, полые кости, желудок, легкие, сердце и перья — до такой степени, чтобы наносить врагу сокрушительный удар, вкладывая в него силу каждой частицы своего тела. Для применения приема «дыхание цюй» нужно сделать очень глубокий вдох, вчетверо увеличивающий объем совиных легких. Вдох и выдох были главными элементами боевого искусства Даньяр. Это искусство тоже убивало, однако таким способом, который чжоученьские наставники называли «совистым» — то есть бескровным и, по возможности, безболезненным.