Война упущенных возможностей

Командующий фронтом за два дня перед тем отправился в Злочов, чтобы в случае надобности лично распорядиться на месте. Благодаря отличной артиллерийской подготовке, выполненной подполковником Брухмюллером, прорыв вполне удался на протяжении двадцати километров, и первый день наступления продвинул нас на пятнадцать километров за неприятельские линии.

Эта победа была случайно одержана в день заседания рейхстага; некоторые назвали ее поэтому алармистским средством для поднятия настроения. Генерал Людендорф просил меня известить его о ходе операции до шести часов вечера, то есть до того момента, когда рейхсканцлер намеревался выступить в рейхстаге с речью.

Артиллерийская наблюдательная вышка, с которой командующий фронтом и я наблюдали за боем, была связана телефоном со Ставкой, и таким образом уже в пять часов пополудни высшее командование могло в несколько минут осведомить рейхсканцлера об исходе боя.

В течение следующих дней наступление планомерно развивалось. Тарнополь был взят 25-го числа, и, как и предсказывалось, весь русский фронт, до самых Карпат, начал теперь колебаться. Нам пришлось немного еще поволноваться, когда 21-го числа сильной атакой около Крево, южнее Сморгони, русским удалось прорвать наш фронт и оттеснить одну ландверную дивизию, сражавшуюся, впрочем, блестяще. Мы не могли там немедленно помочь: понятно, что лишь через несколько дней могла туда подойти одна сейчас же отправленная дивизия, освободившаяся благодаря началу общего русского отступления. До того времени 10-я армия должна была сама себе помочь, что она и сделала. Сильным артиллерийским огнем нам удалось задержать русских, проникших в наши позиции, и в конце концов принудить их снова отдать занятые ими окопы. Русская армия много потеряла вследствие революции в моральной стойкости – раньше же наше положение могло бы стать тут несколько более тяжелым.

Одновременно с началом русского отступления в Галиции союзные войска, а именно южная армия, австрийские 3-я и 7-я армии, начали преследование. В первых числах августа преследование достигло Збруча, и за исключением незначительной части вся Галиция и Буковина были теперь очищены от русских.

На этом операция, к сожалению, и остановилась.

Наши войска слишком удалились от своей базы, подвоз не поспевал, а австрийским войскам, расположенным дальше к югу, не хватало необходимой энергии для дальнейшего развития успеха. Не удалось осуществить попытку Верховного командования распространить удачу злочовского прорыва также и против румынской армии, хотя с этой целью на румынский фронт направлен был на подкрепление германский альпийский корпус; румыны сами перешли в наступление и местами даже достигли некоторых успехов.

Когда в первых числах августа очевидно стало, что до восстановления железнодорожных путей и думать нечего о продолжении преследования в Галиции, генерал Людендорф вызвал меня к телефону. Нам обоим было ясно, что восстановление это займет довольно продолжительное время и что было бы жалко оставлять войска так долго в бездействии. Генерал Людендорф сказал мне, что при данном положении вещей на западе он не может заранее сказать, надолго ли ему можно будет оставить у нас подкрепления, присланные для прорыва под Злочовом, но что очень было бы желательно в непродолжительном времени нанести русским еще один сильный удар, чтобы этим ускорить разложение русских войск. Поэтому он спросил меня, возможно ли, по моему мнению, с имеющимися в нашем распоряжении силами выполнить старый излюбленный план командующего Восточным фронтом: перейти Двину и занять Ригу. Если возможно, то он, генерал Людендорф, попытается еще на некоторое время оставить подкрепления у нас на фронте. Я, конечно, ответил утвердительно.

Еще во время злочовской операции я вызвал к себе подполковника Брухмюллера и поручил ему отправиться в Митаву к 8-й армии и там, на месте, предпринять обследование позиции артиллерии для подготовки переправы через Двину, о которой в свое время мне говорил генерал Отто фон Белов и которую я сам проектировал.

К сожалению, прошло довольно много времени, пока мы вывели войска из Галиции, погрузили на железную дорогу и расположили их в боевом порядке под Митавой. Все это завершилось лишь к концу августа. Несколько дней мы провели в величайшем напряжении, не зная, сможем ли мы оставить войска у себя, или еще до занятия Риги мы должны будем вернуть их обратно.

На западе с 31 июля происходила великая Фландрская битва, и как раз в последних числах августа там последовали сильные атаки, и положение стало критическим. Дважды генерал Людендорф телефонировал мне, что ему нужны войска, и дважды, что он может обойтись без них. В конце концов мы получили уверенность, что можем их оставить у себя, и приступили к последним приготовлениям для атаки.

Командующий фронтом отправился, как это он обычно делал, к месту действия, чтобы в случае необходимости отдать личные распоряжения.