Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Дневной дебют Су-25 пришёлся прямо по нашему окопу. Пока Крот целился из ПК по второму самолёту, я увидел первый. Он летел прямо на нас. Расстояние до него не превышало несколько сотен метров. Я крикнул: «Ложись!» Застрочил ГШ-6-23[143] — приближение фонтанчиков от 23-го калибра видны были всё ближе. Мы с Кротом упали в окоп, головами друг к другу. Внутри всё сжалось, напряглось и скукожилось. Земля посыпалась на нас, в этот момент особенно захотелось в неё зарыться поглубже, что мы и сделали. Только он отстрелялся, пролетел над нами, мы встали в полный рост в окопе и стали стрелять прямо в него. Крот из пулемёта, а я из автомата. Попасть в бронированный бомбардировщик, даже при его максимальном сближении в 400–500 метров, было практически невозможно, и мы ещё тогда это понимали. Но непреодолимое желание направить личное оружие и стрелять во врага пересиливало здравый смысл.

Когда «сушка» заходила на второй круг, чтобы опять отстреляться, мы с Кротом решили, что смысла от стрельбы из моего автомата почти не было. У Крота ещё с детства хромало зрение из-за светобоязни, а в подростковом возрасте усугубилось повреждением глаза пулькой из страйкбольного автомата, поэтому ему труднее выследить высоко в небе «Сухого». Сначала я решил просто указать ему пальцем, но потом вставил в автомат магазин с трассерами, и Крот точно видел, куда вести огонь. Хоть солнце и светило по-июньски, но трассеры всё равно можно было разглядеть в небе.

Мы выжидали, когда самолёт будет максимально близко пролетать над нами, чтобы хоть как-то его зацепить из ПК. Видимо, в этом и заключалось мастерство тактики лётчиков: 80 % времени нахождения боевой машины над позициями противника происходило на предельной высоте, там, где стрелковое оружие ей не угрожало. А в несколько секунд бреющего полёта они поражали наземные цели и в некоторых случаях могли использовать ракеты класса «воздух-земля». В такие моменты их практически не достать, так как всё живое зарывается в землю.

Но буквально одно мгновение «сушка» пролетала над нашим окопом и, так как он по отношению к ней был вырыт перпендикулярно, не могла никак задеть нас. Именно тогда мы вылезали и открывали по ней огонь. Всегда брали немного с запасом — на полтора-два силуэта вперёд, чтобы пули успевали долетать. Но сколько бы патронов мы не тратили, «сушке» наши выстрелы были, что мёртвому припарки. Возможно, мы и попадали по корпусу, но бронированное днище превосходно выдерживало и 5,45 и 7,62.

Рассказывает Крот:

— Через какое-то время после моего выстрела по танку начала работать авиация. Прилетели «сушки». Ты оставался у меня в окопе, и когда одна «сушка» очень активно стреляла именно по нашим позициям, мы с тобой пытались её поразить. Я из ПК, ты из автомата. Но ты быстрее её обнаруживал. Я хоть и брал поправку на несколько силуэтов от «сушки», но, наверное, ни одна пуля её не поразила.

Когда «сушки» перестали кружить, активизировались БТРы и оставшаяся пехота. Из всех стволов они поливали огнём наши позиции. Но и мы не молчали, Крот из своего окопа поднял пулемёт и настилом стрелял туда, где ориентировочно скопилась пехота, я с автоматом повторял за ним. Чуть позже я попросил у него ПК и тоже дал несколько очередей в сторону моста.

Тут над передними позициями Семёновского гарнизона появились два вертолёта — Ми-8 и Ми-24. Один из них высаживал десант, повиснув низко над землёй, а второй прикрывал его выстрелами из НУРСов (неуправляемых реактивных снарядов) или НАРов (неуправляемых авиационных ракет). Ополченцы всего Семёновского гарнизона открыли огонь по вертолётам из стрелкового оружия и лупили не только из НСВТ «Утёс» или ПК, но и с обычных автоматов.

Полетали они в итоге очень мало. От шквала как минимум сотни автоматов и пулемётов вертушки начали дымить и одна начала крениться набок. Не знаю, успели ли они высадить десант и эвакуировать десятки своих трёхсотых и двухсотых, видно было только то, что они разворачиваются в сторону безопасного Красного Лимана и ковыляют к себе на аэродром. Подбить не подбили, зато повредили.

Три боевых захода для лётчиков и выведенные из строя вертолёты показались достаточными для руководства укров, чтобы понять, что авиацией разбрасываться не стоит, так как у «сторонников федерализации» не только ментовские палки и травматы, а серьёзное «стратегическое» вооружение.

Жена не дозвонилась… (продолжение боя 3 июня)

Как только угроза с воздуха прекратилась, я вспомнил про рацию:

— У кого в подразделениях есть двухсотые или трёхсотые? — спросил я в эфире.