Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

«Проходил я службу с 2006 по 2007 год в городе Житомире в 95-й отдельной бригаде ВДВ. На момент, когда меня призвали, я уже два года находился в казачестве.

После месяца КМБ[24] была присяга. И когда я прочитал текст присяги, выяснил интересную деталь. Раньше присяга звучала так: “Присягаю народу Украины! Быть ему верным и преданным…” (только на украинском языке). А в последнее время присягу изменили. Поменяли буквально два слова местами. Теперь солдаты присягают не народу Украины, а украинскому народу (!). От этого менялся в корне смысл присяги. То есть, получается, я присягаю не всем людям, населяющим территорию Украины, а только украинцам.

Когда была моя очередь говорить присягу, я вышел на плац и прочитал именно по-старому, как раньше. То есть, присягнул именно народу, а не каким-то выдуманным украинцам. Ну, хорошо, что никто не заметил.

Именно поэтому я защищал на Донбассе народ Украины от части украинского народа. Забавно получается…

А второй интересный случай произошёл на плацу.

В отсутствие главного сержанта роту ведёт по уставу передний правофланговый, коим я и являлся. Веду я роту и вижу — впереди идёт старший офицер. Нужно было ему отдать честь всей ротой, то есть прокричать приветствие па украинском языке, которое звучало так: “Струпко! Рiвняння праворуч! (или лiворуч)” и пройти строевым шагом. Я всегда при таких случаях говорил по-русски: “Смирно! Равнение направо!’’ Ну и всегда это прокатывало, а тут оказался какой-то офицер с бандеровскими наклонностями. Он, ни слова не говоря, развернул роту, заставил несколько сот метров бежать всех бегом обратно. Ну и дал мне команду ещё раз провести роту мимо него с приветствием. Я тогда понял в чём дело — ему не понравился русский язык, ну и провёл второй раз роту, уже прокричав на украинском. А пацаны из строя ничего не поняли и потом меня спрашивали: “А что случилось? Почему мы бежали ещё раз?”»

Собравшись покинуть Киев, Серёжа всё же не до конца понимал, куда конкретно ему стоит поехать. Он позвонил атаману, который выехал на время из города, и посоветовался. Алексей ему порекомендовал ехать в Крым, где на тот момент уже служил в рядах самообороны православный соратник «Верного Казачества» Дмитрий Жуков.

Когда я об этом узнал, то немедленно изъявил желание ехать с ним. За семью я уже не так переживал, потому что было ясно — Киев сдан без боя. Власть сменилась, а сил, которые могли выступить против, не было. Обострение, по всей видимости, тогда намечалось на полуострове, поэтому на следующий день после разговора, 10 марта, мы купили билеты на поезд в Крым.

Накануне перед таким решительным шагом я подошёл вечером к маме и сказал, что уже взял с Серёжей билеты на поезд. Объяснил, что не могу мириться с обстановкой в стране и уезжаю в Крым к моим друзьям казакам.

Я заметил её встревоженность, но она меня выслушала и, так как думала, что я еду в похожую поездку, как в Днепропетровск и Запорожье, из которых я буквально сразу вернулся, отпустила меня.