Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

И вот, когда я писал главу про гибель Медведя, я вспомнил слова Сергея Шейко, а именно цитату из замечательной песни «Баллада о борьбе» Высоцкого. Только вспомнились мне другие куплеты:

Только в грёзы нельзя насовсем убежать,
Краткий век у забав, столько боли вокруг.
Постараться ладони у мёртвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев ещё тёплым мечом

И доспехи надев, что почём, что почём?
Испытай, кто ты — трус иль избранник судьбы,
И попробуй на вкус настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг,

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг,
Оттого, что убили его, не тебя.

Похороны Медведя

На следующий день Славянск соблюдал тишину. Весь город никак не мог отдышаться от взрыва заправки, стрельбы и смертей на семёновском перекрёстке. Ещё вчера днём мы узнали, что Медведь скончался в больнице через небольшое время, после того как его привезла скорая. А вместе с нашим командиром погиб ещё один боец, командир другого подразделения с позывным Волк. Принявший командование нашей группой после гибели двух прежних командиров, Одесса попросил меня взять под контроль похороны Медведя.

Утром, 6 мая, я взял такси от горисполкома до единственного славянского морга на улице Ярослава Мудрого. До этого случая в таких местах я никогда не был. Запах чувствовался ещё на подходе. Я вошёл в двери и в коридоре встретил полную женщину в белом халате. Она не удивилась тому, что я стоял перед ней в полной экипировке и с автоматом за спиной.

— Ты по поводу Вячеслава и Александра, которых вчера привезли? — спокойно спросила женщина. Вячеславом звали Медведя, а Александром — Волка.

Не знаю опять-таки, придумываем ли мы сами эти знаки и суеверия или есть какая-то закономерность, но буквально накануне боя 5-го мая в Славянске появились два новых ополченца с аналогичными позывными. А закономерность заключалась в том, что если в одном подразделении или более крупном военном формировании есть два человека с одинаковыми позывными, то один из них непременно погибнет в скором времени.

Работница морга отвела меня в кабинет к заведующему, по совместительству — единственному судмедэксперту в этом морге. Увидев меня, он улыбнулся, пожал руку и удивился, очевидно, моему возрасту.

— Какой молодой. Сколько тебе? Семнадцать — восемнадцать лет?

— Почти угадал, шестнадцать сейчас. Так сложилось.

— Ну вы, ребята, даёте. Я сам собираюсь к вам примкнуть, но не на кого оставить всё это, — посетовал патологоанатом. — Некому умерших будет хоронить. Их и так уже реже вывозим, так как много персонала уехало из города.

Мужик оказался очень отзывчивым и добрым. Искренне нам сочувствовал и проклинал Турчинова с его нацгвардией. Расспросил про Медведя и вчерашний бой. Я ему рассказал подробности, после чего мы пошли непосредственно к телу моего командира. Проходя несколько помещений с трупами, мы подошли к белой каталке, покрытой чистой простыней. На ней лежал Медведь. За одну ночь, пока он у них лежал, они успели его переодеть в чистый чёрный костюм, нагримировать лицо и зашить конечности. Не знаю, всем ли умершим проводят такие процедуры, но по лицу заведующего было видно, что он выражал этим своё уважение и сопричастность к нашему делу.

— У него целая кость осталась только в левой руке. Остальные конечности перебиты, держатся только на сухожилиях и коже. Дырку от пулевого ранения и осколки от гранаты нашли в животе, — патологоанатом откинул простыню, расстегнул костюм и показал мне все отверстия от пуль на теле Медведя.

Я внимательно осмотрел, мне интересно было понять, как он столько времени оставался живым с такими ранениями. Это удивительно, при том что он пролежал какое-то время на перекрёстке без помощи, истекая кровью. На видео этого боя, которое представлено выше, отчётливо видно, как укроп подбегает к трёхсотому Медведю, делает контрольный выстрел из АК-74 в живот и забирает его пулемёт.

Медведь оказался очень живучим и сильным мужчиной. Он в одиночку вышел с пулемётом против БТРа и дрался до последнего, как настоящий русский медведь. Даже когда его ранили, он долгое время находился в радиоэфире: предупреждал остальные группы об опасности в районе, в котором находился, дал информацию, что со стороны Артёмовска тоже идёт укровская броня и, до тех пор пока мы его не эвакуировали, оценивал по рации своё состояние.