Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.

Начальники частей возвратились по своим местам, и все внизу ожило и зашевелилось. Было ровно половина второго, когда началось движение. У самой подошвы «горы совещаний» пролегала дорога, спускавшаяся по ущелью в обход тех возвышенностей, которые были по нашу сторону Зевина, и подходившие к подошве высоты, составлявшей правый фланг турок, предоставленный мингрельцам. От средины этой дороги шла другая, позади последней возвышенности на левой стороне нашей позиции, спускавшаяся к Хыну-чаю у самого селения Зевин; та же дорога имела еще разветвление налево, в гору, в обход правого турецкого фланга. Поэтому вся кавалерия, с конными батареями, батальоны Мингрельского полка с четвертой пешей батареей, Грузинский и Тифлисский полки с шестой батареей, составлявшие наш левый фланг и центр, должны были потянуться по означенной дороге и разделиться только на ее разветвлениях. Эриванский же полк с тремя девятифунтовыми батареями поднялся прямо и взял потом полуоборот направо.

Солнце по-прежнему жгло нещадно, но нервы сильно были возбуждены, и, забыв о жаре, мы следили с нашего возвышения за каждым движением войск, боясь пропустить малейшую подробность расстилавшейся перед нами, как на ладони, картины. Сперва тронулись казаки и конные батареи. Движение замедлилось, потому что можно было идти только в одно орудие, и дорога была с беспрерывными неровностями и глубокими выбоинами. Потом пошли драгуны и, наконец, пехота, с музыкой и барабанным боем. Как только мингрельцы, построившись в боевой порядок, начали спускаться, четвертая батарея втащена была на ближайшую к нам, прикрывавшую дорогу, возвышенность и открыла огонь.

Первый наш выстрел раздался в 2 часа 40 минут. Следовательно, требовалось 1 час 10 минут, чтоб только открыть первые наступательные действия. Между тем, три девятифунтовые батареи должны были сделать большой объезд, чтоб выбраться на назначенную им позицию. Это был продолговатый гребень, почти параллельно лежащий к турецким центральным и левофланговым укреплениям: по прямому направлению от наших батарей до неприятеля было четыре и более верст. Таким образом, с самого начала уже оказалось, что правый фланг наш вовсе не был правым, а обратился во вторую линию центра, но линию, почти оторванную от передовой расстоянием не менее, как в четыре версты; на деле эти четыре версты удваивались крайне волнообразной, пресеченной местностью, заставлявшей делать большие обходы и утомлявшей как людей, так и лошадей. Первая, вторая и третья батареи также не замедлили открыть огонь.

В это время все войска скрылись уже из глаз, только кавалерия, исчезнувшая было внизу, снова показалась и узкой ленточкой вытягивалась влево, в направлении, почти противоположном неприятелю, во всяком случае, отдалявшем от него. Обходное движение началось. Говорили, основываясь на показаниях офицера Генерального штаба, что дорога эта, хотя и кружная, но более удобна, нежели ближайшая.

Мингрельцы, подаваясь вперед, завязали, между тем, перестрелку с неприятелем. Турки палили непрестанно и скоро все ложементы их правого фланга засветились синевато-белым дымком. Еще недавно безмолвные, как пустыня, высоты точно ожили. Людей не видно было, почти незаметны были и ложементы, но непрерывная трескотня ружей и не исчезавшие вспышки порохового дыма громко и ясно свидетельствовали о присутствии неприятеля.

— Господи, турки уходят, снимают палатки! — сказал кто-то, наблюдая в бинокль.

— Я говорил, что не выдержат, — добавил другой.

Но турки не уходили. Некоторые палатки, действительно, были приняты, но, взамен их, можно было заметить, как подходили резервы, все гуще и гуще занимая окопы. Вместе с тем, на правом фланге неприятеля ружейный огонь все более и более усиливался; в центре же и на левом фланге турки открыли орудийный огонь против наших батарей. Очевидно, что мингрельцы уже лезли на неприятеля, тогда как центральная наша колонна еще была далеко. Генерал Гейман послал сказать начальнику этой колонны, г-ну Комарову, что он пошел не по той дороге, взяв слишком влево. Потом, как бы недовольный, генерал Гейман потребовал коня.

Полагая, что начальник отряда едет к войскам, чтоб ближе и непосредственнее руководить боем, и опасаясь опустить самый интересный момент сражения, я подошел и попросил у генерала Геймана позволения следовать за ним.

— Но я не веду сегодня колонн; здесь и без того довольно генералов, нужно же им дать случай отличиться.

Несколько «осаженный» в своем рвении, я еще более убедился, что генерал Гейман не придает особого значения нынешнему делу и считает его пустяком сравнительно с Ардаганом, когда он принимал такое видное, личное участие в бою. В это время и командующий корпусом велел подать лошадь, чтоб избрать более близкий пункт наблюдения. Я последовал за ним.