Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944

При этом, согласно уже упоминавшейся сводке начальника IV управления РСХА A 1–1 В/42 о положении дел в СССР № 190 от 8 апреля 1942 года (NO 3359), сводке за апрель 1942 года оперативной группы Id экономического штаба при группе армий «Юг» (NG 1089), оплата труда угнанных лиц была минимальна и составляла 27 пфеннигов за час как у чернорабочих (позднее эта ставка была немного увеличена). Поддержка же их семей вначале вообще не предусматривалась и стала оказываться отдельным категориям только позже, и то после многочисленных споров.

Армейское командование различных инстанций напрасно обращалось с просьбами прекратить насильственный угон рабочей силы. Даже командующий тыловым районом в зоне ответственности группы армий «Юг» вынужден был подать официальное представление о том, что дальнейший вывоз рабочих приведет к остановке полевых работ. Командующий же группой армий «А» генерал-фельдмаршал фон Клейст вообще остановил отправку нескольких эшелонов с рабочими, заявив, что такое должно осуществляться только на добровольной основе. Однако их действия наткнулись на противодействие более высоких инстанций.

Для остановки процесса дальнейшего развития неприязни у населения к немцам в результате угона в Германию местных жителей было получено указание объявить письма угнанных людей, в которых сообщалось о плохом обхождении с остарбайтерами, устаревшими. При этом истинное их положение тщательно скрывали. Но в первую очередь надлежало пропагандистски воздействовать на немецких солдат, смотревших на применяемые на местах методы с отвращением и их отрицавших. Последнее требование содержалось, в частности, в радиограмме начальника экономического штаба «Восток» (номер по журналу учета № 3663/43) от 11 марта 1943 года (PS 3012).

Несмотря на то что отрицательные последствия насильственного угона рабочей силы в Германию обнаружились очень скоро, формы его осуществления становились все более грубыми, превращаясь в отдельных местах в настоящую охоту на людей. Ужасающую картину подобных мероприятий рисует донесение СД от 12 июня 1942 года № 7 о положении дел в СССР (NO 3397): «…Чувства отказываются воспринимать происходящее. В Ровно людей хватали прямо на улице и увозили. Среди них были и женщины, чьи дети остались дома, а мужья находились на работе. А в одном селе Киевской области вербовщик созвал всех жителей и выполнил свою квоту, забрав каждого третьего».

Интересен в связи с этим и фрагмент донесения заместителю начальника Генерального штаба при главнокомандующем сухопутных войск относительно учета рабочих из оккупированных восточных областей от 13 июля 1943 года, который приводит Александр Даллин[138] в своей книге «Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха в 1941–1945 годах», изданной в Дюссельдорфе в 1958 году. В этом донесении можно прочитать следующее: «Почти ежедневно на глазах киевлян разыгрываются непристойные сцены побоев и запугивания уезжающих на работы в Германию и их родственников. Так, например, близким рабочих и работниц кондитерской фабрики при отбытии трамвая на вокзал запретили передачу им продуктов питания и вещей, отгоняя плачущих женщин прикладами и сбивая их в дорожную грязь».

Сцены, какие разыгрывались при отходе эшелонов с остарбайтерами, зачастую описать словами просто невозможно. Стоит ли удивляться, что среди русского народа прокатилась волна страха и отвращения. Не случайно доверенные лица вермахта стали доносить, что из прогермански настроенных людей, составлявших первоначально, по их сведениям, 94 процента всех украинцев, 60 процентов стало ожидать прихода Красной армии как армии-освободительницы. Именно это можно прочитать в докладной записке гауптмана Шмидта из 7-го отдела штаба прифронтового района «В», составленной им в Харькове в сентябре 1942 года (ND, т. 25. С. 103–110; PS 054).

Напрашивается вопрос, какой смысл при подобных обстоятельствах имело требование активизировать немецкую пропаганду, когда даже германские командные инстанции, судя по донесению № 12 от 7 июля 1942 года начальника 1-го главного управления министерства по делам оккупированных восточных областей (PS 1690), а также докладу командующего тыловым районом группы армий «Центр» от 18 марта 1943 года (PS 1685), вынуждены были признать, что «для завоевания симпатий местного населения сделано слишком мало» и что неописуемая нищета в русских селениях после немецких мероприятий оказалась неприемлемой «даже для ко всему привычных русских».