Война в потемках

Окружавшие крепость надолбы уже были разбиты, крепостной ров наполовину засыпан, вал кое-где почти срыт — но танки тиссов даже с ходу не могли пересечь его. Они остановились у брешей, стреляя из пулеметов. Вслед за ними подошла пехота, но и ей пришлось несладко — разбитый крепостной вал превратился в неровные нагромождения земли и бетонных обломков, даже более удобную позицию, чем целое укрепление. Стрелки вели огонь из сохранившихся местами полуразбитых казематов — там, где они не были завалены землей доверху. Непрерывно хлопали стоявшие за дворцом минометы, на тиссов сыпался смертоносный ливень мин, но они все равно атаковали, не обращая внимания на потери. Их было много больше, чем защитников, и их вела ненависть к уничтожившим их мир.

У южного вала собрались почти все оставшиеся в живых бойцы крепости, — девять сотен файа и людей. Те, наконец, поняли, что сражаются не за идеи Проекта, а за свои жизни, и дрались с яростью обреченных, цепляясь за каждый обломок. На развалинах укреплений началась страшная рукопашная. Маоней содрогнулся, увидев подробности, — даже отсюда. Он понял, что даже звери не сражаются с такой неистовой жестокостью, отбросив все правила и нормы.

Вскоре защитники были смяты и бежали. Тиссы ворвались на гребень вала и закрепились на нем, но когда они, сосредоточив силы, пошли в последнюю, как им казалось, атаку, уцелевшие бойцы встретили их шквальным огнем из развалин казармы, еще дымящихся воронок, из-за завалов, деревьев, из-под искореженных автомобилей… Десяток крупнокалиберных пулеметов, установленных на бесполезных танках, превратил атаку в бойню и тиссы, редея, откатились назад.

Маоней не мог больше оставаться наверху — среди попавших во дворец снарядов были и термитные, а горючих материалов в здании оказалось куда больше, чем было предусмотрено проектом. Пожар быстро разгорался, жгучий дым душил и выедал глаза, не давая разомкнуть век. Юноша нырнул в рваный пролом на месте броневой двери, скатился вниз по лестнице, опаленный огнем, с обожженными о раскаленные перила руками, выхватил пистолет и с криком бросился вперед, уже плохо понимая, что делает. Узнав командира, бойцы последовали за ним, но Маоней этого уже не заметил. Он застрелил двух тиссов, бросившихся на него, но тут в его «Омеге» кончились патроны. Ошалев, он сам бросился на третьего, бесполезно выставившего разряженный автомат. Едва увернувшись от направленного в живот штыка, Талу ударил солдата рукояткой пистолета в лицо, яростно вырвал оружие, и прикончил упавшего тисса, вонзив ему в горло его собственный нож.

Контратака оказалась совершенно неожиданной для тиссов. Им пришлось оставить в покое немногочисленных бойцов, еще державшихся в разбитых казематах вала, но помощь безнадежно запоздала и атакующих самих уже обходили со всех сторон. Последняя уцелевшая «Химера», уже горящая, таранила вползавший в пролом вала тяжелый танк тиссов, и исчезла вместе с ним в облаке взрыва.

Оглядевшись, Маоней увидел, что его бойцы вновь отступают. Они уничтожили несколько десятков тиссов, но понесли слишком большие потери. Теперь даже те, кто еще держался на позициях, бежали, падая под пулями.

Талу перевел взгляд на венчавшее холм огромное здание дворца; построенный еще полвека назад, он также служил главным складом крепости. Все его окна были выбиты, верхние этажи пылали, как костер. Но белые бетонные стены дворца почти не пострадали. Танковые снаряды тиссов лишь испещрили их множеством выбоин, не причинив серьезного вреда огромному зданию.

Юноша побежал к дворцу под грохот и вой взрывов. За баррикадами у его ворот сгрудились бойцы истребительного отряда. Маоней бросил чужое оружие и, выкрикивая свое имя, помчался вперед. Вслед ему стреляли, свистели пули, но он несся, как на крыльях, пока его не скрыл бетон.

Кое-как отдышавшись, он огляделся. Здание уже окружили скрывавшиеся в каждой щели тиссы, обстреливая его. Стрельба доносилась отовсюду, в небе стояло зарево. Бетонный блочный бруствер, защищавший ворота, обвалился. Позади него возвышалась ярко-белая гладкая стена двадцатиметровой высоты — фасад гигантского главного зала. Свет огня вырывал из темноты лишь верхнюю ее часть, земля тонула в непроницаемом мраке. В огромные ворота из темной шестидюймовой брони и гекса вошла бы, не наклоняя головы. Они слабо отблескивали, словно покрытые инеем, и устояли бы и под артиллерийским огнем. Их мог пробить лишь бронебойный снаряд. Квадратные окна зияли чернотой на высоте четвертого этажа; стены дворца были чуть больше метра в толщину, но отлиты из окременевшего от старости, очень прочного бетона. Свои жилища файа строили на совесть.

Талу мысленно поблагодарил предков за хорошую работу, потом предложил закрыться в здании и отбиваться уже там. Дрожащие под огнем бойцы не возражали.