Война в России и Сибири

Сибирское правительство под влиянием английской миссии тоже, очевидно, решило прибегнуть к помощи новых формирований. Предоставленную генералом Ноксом экипировку оно выдало не воюющим в лохмотьях сибирякам, а новобранцам. Тыл, убежденный (такие убеждения могут быть только у интендантов), что хорошо вооруженные и накормленные мобилизованные крестьяне могут быть элитным войском, пришил им всем подряд на левый рукав черно-красные шевроны «ударников», а кое-каким отрядам и череп с костями бывалых вояк 17-го года. Самый обеспеченный полк, который на параде в Екатеринбурге произвел расчудесное впечатление на высшее городское общество, получил, еще даже не понюхав пороха, наименование бессмертного полка генерала Гайды[346]. Восторженные дамы при виде молодых офицеров, которых ввели в этот полк, между прочим, они попали туда, потому что целый год не спешили завербоваться в армию, очень одобрили наименование, какого никогда не имели самые заслуженные русские полки, ни Преображенский, ни Измайловский[347]. Серьезным людям, а их было очень мало, показалось, что они смотрят в театре водевиль.

7. Бессмертный полк и остальные

Ачитское, 4 июля 1919 г.

3-я дивизия под командованием Ракитина[348] движется на лошадях по дороге Кунгур – Екатеринбург. С севера от нее «бессмертный полк», с юга – остальные части [Сводно-]ударного корпуса.

Желтая тяжелая пыль стоит в безветренном воздухе. На дороге между трех рядов деревьев движется плотный поток военных: пехотные резервы шагают беспорядочно, не в лад; в строгом порядке едут невозмутимые эскадроны, за ними орудия с опущенными вниз носами и бесконечные подводы – обоз всего армейского корпуса. Никто не удивляется отступлению, оно стало обыденным делом. Русская флегма может замедлить продвижение вперед, для отступлений она идеальна.

В Ачитском нахожу, наконец, штабс-капитана Ракитина, командира 3-й дивизии. Положение на этом участке фронта близко к трагедии, и оно – увы! – непоправимо. Осуществлялся охват двух вражеских полков, задача «бессмертного» полка была не трогаться со своих позиций, но полк сбежал. Кавалерийские отряды, посланные узнать, какова обстановка на данный момент, доложили о брешах в 35 километрах отсюда. В эти пустоты проникают вражеские разведгруппы.

Ракитин расположил три полка полукругом вокруг деревни. Генерал Гривин, надеясь «залатать» брешь с помощью кавалерийской дивизии, которую предоставили в его распоряжение, приказал 3-й оставаться на месте.

Темнеет, наши пулеметы строчат примерно в трех километрах от штаб-квартиры. На улице небольшой скандал: пьяный полковник с тремя подчиненными пристает к прохожим. Полковник (командир 57-го [Павлодарского] полка) сумел со своими офицерами раздобыть правительственный спирт.

Небольшая группа солдат под руководством двух молоденьких офицеров шагает мимо флажка нашей дивизии, не потрудившись зайти, чтобы получить приказ. Их окликают, посылают вслед обидные замечания. В полдень этот полк разбежался и теперь где-то собирается, солдаты усталые, но не узнавшие, что такое слава, бредут со своими великолепными нашивками «побратимов смерти». Но будем справедливы: полк отступил без потерь, и если не заслужил бессмертия, то не по вине солдат и офицеров: они сделали все, чтобы избежать смерти.

Ачитское, 5 июля 1919 г.

В 4 часа утра снова начался обстрел. Я пошел по дороге, ведущей в долину, и увидел наших солдат и офицеров в индивидуальных окопах, вытянувшихся длинной цепочкой по хлебному полю. Все на своих постах. Офицеры, грязные и оборванные, солдаты в лохмотьях. У них мало воодушевления после столь долгого отступления, но их обязательность в подобных условиях – неоценимое достоинство. Русскому солдату не нужна красивая форма, для того чтобы хорошо сражаться. Думаю, будет ошибкой лишить его той формы, к какой он привык: длинные брюки, высокие сапоги на тонкой подошве, просторная гимнастерка из грубой прочной ткани, удобная для его грубо скроенного, прочного тела. Английский китель, более изящного покроя, превращает его в участника парада. Парады любят штабисты, избавленные от тягот и лишений фронта и привязанные к жизни гораздо больше, чем это позволено русскому солдату.