Война в России и Сибири

Неуверенность, витающая в воздухе над войсками, оборачивается непрестанной угрозой бунта и гнетет живущее в городах начальство. Все миндальничают с противником, надеясь его умаслить. Один партизан-крестьянин, взятый в плен чехами возле Калманки, заявил, что его отряд, который так и не был пойман, получал информацию от поручика N и начальника милиции Барнаула. Разговаривая с людьми, я часто слышал фразу: «Мы ни за кого. Ждем, когда война кончится». Правительство, которое борется за существование, ничего не может поделать со своей вялостью и нерешительностью. Их преодолевает только авторитет силы.

Восстание красноярского гарнизона и пленных венгров было подавлено только благодаря чехам и казакам, это свидетельствует о том, что охрана Транссибирской железной дороги может быть доверена только иностранцам[374]. Подразделения чехов, поляков, итальянцев, японцев, американцев, размещенные вдоль железной дороги, недосягаемы для красной пропаганды в силу собственной национальной пропаганды и дисциплины, к тому же красные восстановили их против себя своими жестокостями, и иностранцы одним своим присутствием поднимают боевой дух русских гарнизонов.

Небольшого иностранного подразделения с хорошим командиром обычно хватает для того, чтобы устранить беспорядки и наказать саботажников, но такое подразделение ничего не может поделать с «подрывными отрядами», специально предназначенными для систематического разрушения железной дороги. Отрезок пути Новониколаевск – Барнаул и две ветки к Бийску и Семипалатинску длиной в 740 верст охраняли всего лишь кавалерийский полк, пехотный батальон и чешская батарея.

На станциях было распространено вредительство: отводили поезда на другие пути, снимали масленки, портили тормоза. Ночью выгибали рельсы: привязывали один конец [веревки], который тянули 8 лошадей. Рельсы выходили из строя, тратилось время на то, чтобы привезти другие. Жгли деревянные мосты, бесчисленные в этих краях с немыслимым количеством балок и оврагов. Отряд из нескольких тысяч партизан, уничтожая мосты, блокировал бронепоезд или поезд с личным составом в лесу, облегчая себе задачу расправы с оккупантами.

Угнаться за партизанами могли только верховые. Чешская кавалерия, даже небольшими отрядами, с этим справлялась. Скорость была единственным условием их успеха, никаких замедлений они позволить себе не могли, поэтому не брали пленных. К тому же они мстили за своих товарищей, не забывая о кровавых останках, какие собирали с трудом.

На объявлениях, какие развешивали «красные штабы» по деревням после падения сибирского правительства и провозглашения Российской советской федеративной социалистической республики, указывалась цена за головы местных контрреволюционеров: казачьих атаманов и чехов, этих свирепых демократов.

6. Аванпост ночью

Барнаул, 13 август 1919 г.

Чешский батальон (из 5-го полка) с отличным командиром капитаном Костяком, размещенный в Барнауле, распределен следующим образом: две роты охраняют большой мост через Обь, одна в порту, другая в городе. Еще одна стоит наготове, чтобы отправиться чуть севернее к станции Усть-Тальменка, где вновь сформированные подразделения только что заблокировали железную дорогу. 4-я рота занимает аванпост на станции Калманка, куда я и решил отправиться.

На улицах множество русских солдат, то и дело слышишь, как они, маршируя, поют, но только чехи всерьез ведут наблюдение за прилегающей к железной дороге местностью, можно подумать, что они одни обеспечивают порядок в этом взрывоопасном обществе. Видишь, как уходят многочисленные русские подразделения с пушками и пулеметами, целые регулярные кавалерийские полки или отряды казаков в красивом облачении, но все эти передвижения – одна видимость военных действий. Нерешительность этих войск наводит на мысль о попустительстве; общие безволие и медлительность приводят всегда к одному и тому же результату: враг успевает уйти. Между Барнаулом и Семипалатинском, между Барнаулом и Бийском только колонны чехов реально действуют.

Батальонный бронепоезд остался в Калманке. Так что мы отправляемся на фронт в менее надежном поезде. Позади паровоза, на котором солдат-чех со штыком наготове присматривает за машинистом и механиком, прицеплено с десяток платформ с песком и китайскими кули[375], которые в этой несчастной стране все чаще заменяют русских рабочих, а после них багажный вагон, где мы сидим пятеро, капитан Костяк, я и трое солдат, вооруженные винтовками и гранатами.

Между низких холмов предгорья Алтая пейзаж меняется непрестанно. Скудные плохо обработанные поля сменяются широкими лентами лесов, что тянутся по всему этому краю: болота и густой кустарник делают их почти что непроходимыми. Попадая в тень больших деревьев, мы на территории этой непредсказуемой войны чувствовали себя неуютно.