Война в России и Сибири

Павлов был молод, хорошо одет, с интеллигентным лицом и вежливыми манерами, умел следить за собой (при аресте у него нашли маникюрный набор). Крестьянам и рабочим он внушал почтение, какое внушает простым людям воспитанный буржуа или, как они говорили, «аристократ». Полиция считала его опасным злоумышленником, а я, пытаясь разобраться в его характере, очевидно, достаточно простом и ограниченном, перебирал в памяти подростков-революционеров, чью деятельность имел возможность наблюдать. Внезапно у меня мелькнула мысль, что этот Павлов – один из дворян-революционеров Достоевского, которого 50 лет назад он нарисовал в «Бесах» под именем Николая. Петруша говорит ему: «Вы смотрите всем ровней, и все вас боятся, это хорошо. К вам никто не подойдет вас потрепать по плечу. Вы ужасный аристократ. Аристократ, когда идет в демократию, обаятелен. Вам ничего не значит пожертвовать жизнью, и своею, и чужою. Вы именно таков, какого надо»[383].

Павлов до конца держался великолепно. Не дорожа своей жизнью, он не прилагал ни малейших усилий, чтобы защититься, и сразу же сообщил, кто он, и все, что его касается. Но даже когда его перед поляками и русскими казак по приказу русского офицера жестоко выпорол – привычная и самая простая форма пыток, – он отказался давать показания относительно заговора и своих сообщников. Очень бледный, он молчал, держась холодно и сдержанно. Грудь под пули расстрельной команды подставил с видом равнодушным и презрительным. Его заблуждения и добродетели стоика были плодами той самой культуры, от которой он открещивался. Он был из тех изуверов, которые заслуживают как восхищения, так и смерти.

Окружение Павлова узнало о его казни в ту же ночь. Его соратники смогли поспешно покинуть город и укрыться в деревнях, жителей которых они подстрекали к восстаниям и к порче железной дороги, ведущей к Бийску и Семипалатинску. Их приверженцы и ставленники единодушно стали их выдавать. В первую очередь указали на трех молодых и красивых женщин: Вера Шиглатова (22 года, студентка Казанского университета), латышка Хильда Рада (23 года, из латышского землячества в Красноярске), обе блондинки, не без манер, и Мотя Жеданова (модистка, 18 лет, обладательница небольшого состояния). Выдали и еще одного, пятого по важности человека: юного студента Казанского университета, его фамилию я забыл. Еще двое (не такие образованные) были названы только по именам: Глеб и Василий. Вот и все члены революционного комитета «центр».

Если задумаешься, кто помогал бессмысленным бедам, на ком ответственность за крушение поездов, сотни неповинных жертв, восстания, в которых в жестокой резне потоками льется кровь, гражданскую войну, обрывающую все средства связи и обрекающую на голод целые провинции, непременно вспомнишь о юных студентах или студентках лет 20-ти, получивших кое-какое образование, но не успевших накопить собственный опыт и сформулировать свои мысли, о молодых говорливых невеждах, вещающих истины с апломбом.

Они устраивали заговоры при старом режиме под сочувственным взглядом «интеллигенции», которой нравилось противостоять своими туманными взглядами самонадеянных дилетантов несгибаемой твердости полиции. Они привлекали к себе симпатии, будучи гонимыми: их выслеживали тайные агенты, били нагайками казаки, они скитались по европейским столицам с высокомерной улыбкой скептиков, не имея опыта практической жизни, разуверившись, потому что не имели веры.

Как же мало знаний, разума и опыта у этих ниспровергателей правительств! В упорядоченных или, по крайней мере, нормально функционирующих обществах даже самые сведущие, трезвые и бескорыстные головы, желая осуществить простейшее социальное преобразование, ищут решение наощупь, перебирая тысячи вариантов.

Что за таинственный рок заставил историю в смутное время отдать управление событиями заурядным недоучкам, детям, чье единственное достоинство жертвенность?

Эти неуравновешенные «просветители», которых рабочие и крестьяне считают живым воплощением доктрины, презирают науку и все прочее, что составляет честь и славу современного общества. Достоевский охарактеризовал юных варваров, слегка подлакированных культурой, следующими словами Петруши: «Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами. Высшие способности не могут не быть деспотами и всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют или казнят. Цицерону отрезается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается камнями…»[384].

4. Мелкие сошки