Война в России и Сибири

Война была тяжелой. Японцы были лучше вооружены и несравненно более дисциплинированны, но красные, которых поддерживали еще отряды казаков, недовольных режимом Семенова, воевали особыми, подходящими им методами. Все их усилия были направлены на одно – на разрушение железной дороги. Изолировав несколько гарнизонов, состоявших зачастую из одного взвода, красные привязывали своих лошадей к деревьям в близлежащей тайге за сопками и начинали настоящую осаду станции, расположенной в распадке. Иногда они брали верх над горсткой японцев, отчаянное сопротивление которых завершалось самоубийствами и пытками раненых. Если же приходила помощь, красные на лошадях исчезали в тайге.

Ни любви, ни ненависти к японцам, о которых писали продажные журналисты, не было. Японцы держались в стороне от местного населения. Но во всех деревнях внутри страны, куда мне довелось входить с японскими войсками, я видел: с их приходом положение улучшалось, японцы клали конец безудержной анархии как большевиков, так и семеновцев. Желая узнать подлинное мнение людей о присутствии японцев, я расспрашивал о них священников, которые в большинстве своем сохраняли влияние на народ. Я не встретил ни одного православного батюшки, который был бы недоволен присутствием японцев. Все отдавали должное их военным достоинствам, какие прославили их по всему миру, и отсутствию у них лицемерия. Японские офицеры держались закрыто, отстраненно и очень вежливо, не проявляя ни малейшего желания вмешиваться в русские дела.

Газеты Харбина, Владивостока и др. писали о японцах враждебно. Эта пресса, всегда еврейская, защищала интересы коммерсантов, которым угрожала сибирская политика японцев.

5. Японская политика в Сибири. Сотрудничество с семеновцами

Японская политика, проведению которой постоянно препятствовали англичане и американцы, состояла в создании сфер влияния вокруг японских гарнизонов с тем, чтобы понемногу внедрять туда свою индустрию и торговлю.

Японцы таким образом вступали в конфликт с американцами, чьи намерения осуществляла комиссия Стивенса, состоящая из 200 американских инженеров, которых пригласил Керенский для полной реорганизации Транссиба, включая и управление железной дороги, что, по сути, означало захват американцами главной сибирской артерии. По предложению японцев техническая помощь должна была быть интернациональной под общим управлением русских. Стивенс отказался от помощи других стран и меньше всего хотел сотрудничать с японцами, считая, что они ничего не смыслят в железных дорогах. Все миссии старались привлечь на свою сторону служащих Транссиба. Одним из внушительных captaliones benevolentiae[456] американцев был специальный поезд, увешенный огромными плакатами «Братская помощь служащим железной дороги», который привозил и бесплатно распространял среди работников Транссиба теплую одежду, отличного качества одеяла, которые незамедлительно перекочевывали на городские рынки. Японцы, в свою очередь, организовывали возле станций больницы и т. д.

Англичане метили выше. Они не распространяли среди железнодорожников библий, дешевого сахара и нижнего белья. Не строили больниц. Их интересовал верховный правитель. У них была конкретная цель, и они хотели достигнуть ее, используя свое влияние на Колчака, которого Нокс привез в Омск, не посоветовавшись предварительно с союзниками.

Приход адмирала к власти не уменьшил трудностей. На протяжении нескольких месяцев существовали два правителя, которые не хотели договориться и придерживались диаметрально противоположных позиций. По инициативе генерала Жанена японцы при посредничестве генерала Хорвата попытались примирить противников.

Внешняя политика Омского правительства была враждебна по отношению к японцам и доброжелательна по отношению к Соединенным Штатам, от которых оно до последней минуты ожидало интервенции de facto[457], каковой не последовало.

Сближение с Японией произошло только в последние месяцы 1919 г. Императорское правительство прислало своего главного комиссара в этом году в сентябре (господина Като). Он предложил союзникам взять на себя всю разведку адмирала. Согласия не последовало. Серьезные шаги к сближению сибирского правительства и правительства Японии были предприняты во время отступления, когда все министерства были переведены в Иркутск. Господин [С. Н.] Третьяков, ставший министром иностранных дел вместо господина [И. И.] Сукина, говорил мне 13 декабря: «Мы лично и весь русский народ надеемся теперь только на тесное сотрудничество с Японией. Мы попросим у Японии одного: занять фронт, на сто верст западнее Иркутска, проходящий через шахты Черемхово, которые не должны попасть в руки красным. Одного только присутствия японцев и уверенности в их помощи будет достаточно, чтобы поднять боевой дух наших войск, которые мы должны полностью реорганизовать, прежде чем снова посылать в бой. При этом мы хотим сохранить верность нашему главному принципу: воевать против большевиков только своими силами.