Война в России и Сибири

Колчак ездил несколько раз в Пекин к князю Кудашеву и министрам-союзникам, в том числе и к англичанам, что подало им идею использовать его в одном широкомасштабном плане. План состоял в том, чтобы объединить под командованием известного и уважаемого командующего разрозненные силы офицеров Харбина, Семенова, Орлова и других. Адмирал отказался от предложения Семенова, воз можно, внушенного Хорватом, взять под свое начало подразделения Харбина: «Он дал слово англичанам».

Адмирал был неприятно удивлен, когда, прибыв в Сингапур и встретившись с английским представителем Министерства иностранных дел, получил «позволение вернуться в Сибирь». Такого назначения адмирал не просил. Он вернулся в Шанхай и узнал, что назначен членом Совета управления Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД)[468]. Назначение давало возможность поручить ему командование военными силами, не создавая новой должности. Дело в том, что русско-китайский договор, касающийся функционирования этой важнейшей части Транссиба, предусматривал существование бригады пограничников, охраняющих железнодорожные пути[469]. Эти войска были внесены в бюджет Министерства финансов и носили зеленые погоны. Их численность определялась пунктом договора: 20 человек на версту. Генерал Самойлов, сменивший на этом посту геройского Корнилова[470], командовал ими во время революции. Он пытался, но не сумел организовать офицеров Харбина, и генерал Хорват, начальник железной дороги, надеялся, что авторитет адмирала совершит это чудо[471].

Полагая, что японцы будут играть в Сибири важную роль, адмирал попросил посла в Токио, господина [В. Н.] Крупенского, передать японскому Генеральному штабу, что он хотел бы обсудить с его представителями будущую деятельность, и просил «послать распоряжения на этот счет представителям генерала Танака в Харбине и Пекине». Но договориться с этими представителями он не смог. Опыт союзников подсказывал, что на многочисленные отряды офицеров Харбина надеяться нельзя[472]. Надежнее них был мелкий командир Семенов, он единственный хотел сражаться, по неделям не слезал с лошади и его уже без пяти минут признали правительства союзников. Японцы верили только в казаков[473], план интервенции у них был четким: они не выйдут за пределы Уссурийского края, где казак Семенов, даже в одиночку, мог быть реальной силой.

Адмирал попытался подчинить себе казака Семенова. Понапрасну прождав его визита, он сам поехал к нему на станцию Маньчжурия. Встреча вышла холодная. Когда адмирал сообщил, что Семенов назначен атаманом Уссурийского края, тот ответил: «Напрасно старались, я сам себя им назначил»[474]. Колчак был адмиралом, и как потом мне сказал Семенов: «Для нас, офицеров сухопутных войск, адмирал человек вроде гражданского!».

Семенов среди патриотов был единственным командующим, который готов был рисковать своей жизнью на фронте, после того как он оттолкнул Колчака, тот вынужден был продолжать делать то, что делали «гражданские» генералы Хорват и Попов[475]: заниматься организацией и экипировкой парадных – совершенно бесполезных – отрядов в Китае. Создается впечатление, что Колчак всякий раз отказывался помогать военными силами строптивому командующему, когда тот оказывался в опасности, и всякий раз Семенова выручали японцы[476]. В Харбине успели забыть, что русским в этот момент нужен был пример, что гении сабли встречаются редко и они ценнее политиков.

Необычное положение восточной железной дороги – русской земли, защищаемой китайскими штыками, позволило многим русским офицерам, покинувшим Россию (имеется в виду ее европейская часть), устроиться на ней чиновниками, открыть магазины, заниматься торговлей опиумом, продолжая носить в городе вновь изобретенную форму и звеня по тротуарам саблями. На таких военных, утративших чувство родины вместе с царским режимом, быстро развращенных порочной атмосферой торгашества и спекуляций, вероятно, мог подействовать своим примером такой человек, как Корнилов. Честный адмирал со своим ораторским искусством и патриотическим горением был бессилен.

В июне 1918 г. адмирал, осознав это, приехал в Токио[477] и имел беседу с генералом Танака в присутствии господ Крупенского, Шишкина, Степанова и других. Начальник Генерального штаба Японии посоветовал адмиралу «на какое-то время устраниться от дел». «Мы отводим вам в будущем роль более важную». Шла речь об отпуске? Или уже существовал договор с англичанами?

Адмирал два месяца провел, отдыхая, в Японии. Между тем помощь чехов, которые поддерживали Директорию, позволила мобилизовать в Сибири значительную армию. Когда генерал Нокс во главе английской военной миссии прибыл в Сибирь, с тем чтобы организовать ее, он по дороге встретил адмирала[478]. Встреча сыграла важную роль.