Война в толпе

Вид баркашевского воинства значительно изменился. После того, как часть руководства дорвалась до денег, возникла потребность в «боевиках», для представительства: с арийским профилем, умеющих картинно держаться за ремень. С целью отсеивания, было проведено тестирование на «детекторе лжи» и всех более-менее экзальтированных отшили. Всего в Минске баркашовцев человек двадцать, они выполняют при особе белорусского президента вполне официальные обязанности не то советников, не то информаторов. На площади появляются те, кого я ищу, звучит украинская речь. Но — осечка, пришедшие раздают новенькие визитки «информационной референтуры ОУН» Какой именно, мне не ясно. Сама наследница Степана Бандеры — «пани» Ярослава Стецько давно перебралась из Мюнхена в Киев и хлопочет об избрании в Верховный Совет. Похоже, белорусы тоже разочарованы. Подбегают двое запыхавшихся мужчин,

— Где эти, из УНСО?

— А вы кто?

— Мы военные корреспонденты.

— Я сам военный корреспондент. Они туда пошли. Ухожу в противоположную сторону.

В толпе сторонников мое внимание привлекает знаменосец с необычным стягом: на белом фоне красный конь. Спрашиваю:

— Это кто, поклонники Петрова-Водкина или апологеты «кентавристики»?

— Нет, сторонники социал-демократической партии. Они исповедуют ненасилие, поэтому сняли рыцаря и седло.

УНСО по прежнему отсутствует. Наконец-то есть время сделать паузу и объяснить, что, собственно искала оная организация в Белоруссии.

Для политического радикализма самый опасный момент — это стабилизация общества, пусть даже в падении. Украина так долго падает в финансовую пропасть, самую глубокую, со слов Остапа Бендера, что это уже стало привычным. Таким образом, экспорт революции становится неизбежным. У радикалов, как и у либералов и консерваторов отсутствуют ответы, на насущные запросы нарождающегося общества потребления. Остается насилие, как универсальное средство заявить о себе.

26.04.96 во время вполне рутинного чернобыльского митинга. Минск посетили около шестидесяти двух бойцов УНСО во главе с «куринным» Соловьем отставным майором Советской Армии, ветераном Афганистана, Чернобыля, Приднестровья, Абхазии, Чечни. «Унсовцы» возглавили толпу, перевернули несколько милицейских машин, но были остановлены стеной щитов смоленского ОМОНа (Смоленским полкам мировое славянство обязано и победой под Грюнвальдом). По окончании митинга Соловей и еще шесть человек были арестованы, обвинены в «перекрытии транспортных путей» (первый в СССР и СНГ случай осуждения по этой статье). В тюрьме у Соловья обострилась астма, все время следствия он пребывал в полубессознательном состоянии. Задокументировано по два вызова «неотложки» в день. Ингалятор забрали при аресте сотрудники правоохранительных органов, однако, даже минской милиции, едва ли не лучшей в бывшем Союзе, не удалось «расколоть» унсовцев. В свою очередь, Киев ответил массированной пропагандой террора. «Мученики» из УНСО стали кумирами некоторой части местной молодежи, вполне малочисленной, для того, что бы занести бомбу в универмаг «апеллировать к Сатане» (Д. Корчинский). Но, похоже, все это еще только предстоит.

Пока разыгрываются более привычные карты. Поговаривают о польском сепаратизме в западных областях Белоруссии. Таковая, собственно, одна — Гродненская, соседняя — Брестская в значительной мере населена украинцами и ятвягами (полищуками). Со времен Горбачева католическая церковь вполне открыто действует в западных областях бывшего СССР, что свидетельствует скорее о бессилии Ватикана. Костелы, как в Африке миссии, стали средоточием гуманитарной помощи и рассадником иждивенческих настроений. В соседнем с Минском Ракове, к слову бывшему еще в XVII ст. Меккой арианства, костелу принадлежат четыре микроавтобуса, курсирующие по местечку. Проезд для католиков бесплатный. Естественно, что вместить всех желающих они неспособны, поэтому при посадке выяснения отношений доходят до смешного.

Католицизм, это еще и билет в Польшу, раньше на базар, теперь на сезонные работы. Даже соседи — потомки непримиримых бандеровцев ныне почитают за честь рыть картошку на лядских плантациях. Для обитателей Польши-Б, Польша-А навеки останется метрополией. Топимый (определение Пилсудского) польский империализм, действительно существует: в сознании колониальных народов. Недаром Папа Римский призвал молиться за осужденных в Минске бойцов УНСО.

К востоку от старой границы приоритеты прямо противоположные. Продавщица из супермаркета, в компании которой я провожу следующую ночь, приветствует и Лукашенко и интеграцию — ревизии не донимают, муж на заработках в России. Похоже, зарабатывает хорошо. Я легко уживаюсь с вещами, не принадлежащими мне, сказывается долголетняя привычка. Жилище, в которое ты пришел и из которого уйдешь, дальнейшая судьба вещей, в котором тебя не интересует, является действительно твоим, хотя тебе в нем ничего не принадлежит, кроме сумки.