Война в толпе

В конце лета сложным путем к нам поступило предложение командира 44-го российского пограничного отряда (Владикавказ), касательно того, чтобы попытаться обменять 14 захваченных чеченцами пограничников на наших заключенных в Минске. Мы ухватились за это предложение. Контактом на пограничников были двое харьковских журналистов (мужчина и женщина), которые с начала чеченской войны крутились на Северном Кавказе, подрабатывая на московские агентства. Парочка была авантюрная, но выхода у нас не было. Я отправил с ними во Владикавказ одного из самых способных и близких ко мне хлопцев — Виталия Шевченко. Еще двое уехали в Москву для встречи с командованием пограничных войск и кем-то из правительства. Позднее они должны были соединиться с первой группой в Назрани, чтобы вместе ехать в Чечню, найти, тех кто удерживает пограничников и договориться об обмене. Сначала все шло неплохо. Удалось заинтересовать начальство пограничников. Они связывались по этому поводу с Лукашенко и с его стороны не было получено отказа. Все затормозилось в Назрани. В это время началось последнее чеченское наступление на Грозный, в результате чего все смешалось и выйти на обычные связи стало проблематичным. Просидев несколько дней в Назрани, Виталик с харьковским журналистом решили продвигаться наугад. Позже удалось выяснить, что чеченец, который их сопровождал, был найден застреленным в лесополосе на обочине. Они же исчезли бесследно. Через некоторое время на их поиски отправилась женщина — другой журналист — и тоже исчезла. Мы потратили много усилий и средств на поиски, но все напрасно. Таковы грязные шутки судьбы. За время войны целая куча наших людей перебывала в Чечне и никто не исчез. Нужно было поехать Виталику на самый конец, чтобы не возвратиться.

Существует такая вещь, как оперативный инстинкт. Есть люди, которых притягивает тюрьма, а есть люди, которые никогда не попадаются, которые уходят с хаты за пятнадцать минут до прихода ментов. Как и любой другой талант, оперативный инстинкт никак не коррелирует с умом, общим образованием и тому подобным. Виталик был его начисто лишен. За год до своего исчезновения, он попался во время поездки на Донбасс. Там у нас случилась неприятная ситуация. Имело место предательство, были аресты, изъятия оружия и взрывчатых веществ. Виталик был еще с одним хлопцем. Сидя в электричке по дороге из Луганска в Торез, они ощутили внешнее наблюдение. В попытке оторваться, они разошлись. Второй хлопец благополучно слинял, а Виталика взяли. Ему подкинули пачку патронов для того, чтобы был повод для ареста. Где-то за неделю мы его вытащили, но это был знак судьбы о том, что необходимо заняться своими инстинктами. Перед тем как убить, судьба дает знак.

«Пиду втоплюся у ричци Кодори»

Роевой Явир

Эту песенку на известный бравый мотивчик в 1944 г. распевали партизаны по всей Волыни, без разницы их политических убеждений и национальной принадлежности. Осенью 1997 г. казалось, что все федеральные и местные силовые структуры на Северном Кавказе осведомлены о перемещениях большего числа украинских граждан, малыми группами и в общем направлении на Грузию.

Дискуссии с правоохранителями в поездах дальнего и местного сообщения протекали весьма стандартно: А, хохол. Куда едешь?

— В Грузию, сестра замуж выходит.

— Приглашение есть?

— Какое приглашение, по телефону позвонили.

— Что-то много вас тут ездит, что, у всех сестры? Деньги есть?

— Есть.

— Тогда давай.

— А как же я дальше поеду?

— А как сюда доехал, ножками.

Следует отметить, что дизельпоезд (тепловоз с отслужившими свой срок вагонами) возможно остановить в чистом поле между Минводами и Хасавьюртом и выкинуть пассажира прямо в руки чеченского пастушка-подростка с автоматом на плече. Сколько-нибудь безопасно по территории Северного Кавказа удается передвигаться разве, что на такси, доверяя водителю оплату всевозможных дорожных поборов. Уже на следующей станции за Минводами, полно частных такси, водители которых, грузины и осетины, всего за 20 долларов «с ветерком» везли до Тбилиси. Пограничные и таможенные посты, очевидно подкупленные, пропускали их без каких-либо формальностей, едва обменявшись приветствиями

Но «Папая» выставили из поезда в Минводах, отняли 20 «баксов» Пешим порядком и на перекладных он добрался до грузинской границы, где, наконец, услышал родное:

Ромели ха? (Кто идет? груз.)

Узнав, что идет «украинули», пограничник был несказанно рад и все допытывался:

— Снайпер, да?

Все заверения «Папая» на предмет того, что он скромный сборщик лесных орехов, не возымели действия. Погранец остановил дальнобойщика, записал номер, и приказал водителю довезти того до Тбилиси. Правда, при этом, одновременно и сообщил куда следует. В Казбеги, начальник местного УВД уже ожидал гостя. Он накрыл поляну, и все допытывался: — Снайпер, да?

Наверное, по оперативной информации ожидали снайпера.