Война в толпе

— И «отрубился» (заснул). Но вторично я своего шанса не упустил. Обедали мы во дворе, там стоял стол и лавки по обе стороны. Обух, единственный из всей группы таскал за собой пистолет ПМ, совершенно бесполезный в горах. Пообедав, он оставил оружие на лавке и даже прежде, чем вездесущие сваны успели сообразить, что к чему — оно исчезло. Вообще, контроль за оружием, по сравнению с 1993 г. значительно усилился. Необходимое для целей самообороны вооружение мы получали под расписку. Автоматы были калибра 5,45х39, но нам выдали два ПБС и патроны 7,62х39 с дозвуковой начальной скоростью полета пули. Ввиду отсутствия калиберного оружия, пришлось сменять один румынский АКС-74У на АКМ. По тому, как сван прятал оружие, я понял, что шмонать начинают предметно. Посреди двора на самом виду находилась бочка с водой, и никто не обращал на нее ровно никакого внимания. В бочке он и находился, наглухо запаянный в целлофан. По возвращении на родину мне самому довелось проверить действенность подобного трюка. Возникли кое-какие осложнения, потерпевший вызвал милицию, и я был вынужден срочно «скинуть» пистолет в рукомойник. Пронесло. И меня тоже. Автомат свану понравился, складной приклад позволял носить оружие под верхней одеждой, даже сидя верхом, а за 200 шагов он попадал из него в бутылку. Правда бутылка, как правило, не разбивалась.

Нас также пытались разоружать. Какой-то престарелый грузинский майор, как он утверждал, командир партизанского отряда, хотя из всего отряда я видел только водителя и его машину, потребовал сдать оружие. Это надо было себе представить: посреди «Дикого Запада», на оккупированной территории… «Устим» объяснил, что сдаст оружие там, где его получал — на складе МВД в Тбилиси и вежливо поинтересовавшись, каковы будут последствия, не выполнил требование майора. Тот возопил:

— Я вас арестую!

Интересно, как бы ему это удалось — арестовать 62 сошедших с гор человека, искусанных клопами и озлобленных не очень удачным течением рейда. Мы так и не успели развернуться, помешала погода, в горах начиналась зима. Зная коварство туземцев «Устим» тут же связался по спутниковому телефону с Тбилиси. Министр одобрил его действия. Но тут же возникла проблема нашей безопасности на обратном пути. После произведенных работ нас элементарно могли застучать российским миротворцам и спровоцировать тем самым международный скандал. «Устим» предлагал ехать обычным путем под видом грузинских милиционеров, а оружие спрятать под сидением. «А куда морды свои хохляцкие спрячете?» — полюбопытствовал министр. По возвращении, когда номера оружия не совпали, я был глубоко возмущен. Хозяева клятвенно обещали, что не будут иметь никаких претензий, лишь бы только количество стволов сошлось. Вот автомат, вот ствол, какие могут быть разговоры?

— А, послушай, пусть твой парень напишет, что автомат ему утром подменили. Какой-то незнакомый отряд.

На том и порешили. Вечером, за бутылкой чачи, Вассо объяснил, что у свана, скажи я правду, будут неприятности. Вопрос «где взял (автомат)?» выглядит по-идиотски на фоне картин 1993 г., когда оружие носил каждый, кто хотел, но такова природа правоохранительных органов. Кое-какие боевые трофеи, несомненно, скопились и у нас. Пара автоматов, с десяток рожков, килограммов тридцать взрывчатки. В лучших пиратских традициях все это было зарыто. Зачем? Не выбрасывать же. Сваны с вожделением наблюдали за нашим походом. По возвращении, половина Сванетии ожидала нас в Чхалти в надежде выведать какие-то приметы клада. Чтобы предотвратить широкомасштабные поиски, мы распустили слух о том, что тайник заминирован со всех сторон, сваны возмутились.

— Слушай, зачем мины? А если кто-то коз будет пасти? Мы только посмеивались.

— Кому там в голову придет коз пасти?

Только на родине я понял, что лучше, пожалуй, было обменять на шкуру медведя. У нас такая шкура «затягивала» в комиссионке долларов триста-триста пятьдесят. Заполучить ее можно было, кроме цинка патронов, в обмен на сменный ствол к ПК, который я предусмотрительно списал в стиле «Кавказской пленницы» (ствол пулеметный один — упал в ущелье) сразу же по прибытии в Сванетию. Сами мы предпочитали охотиться на одичавших домашних свиней. Ни один сван не знает, сколько у него в хозяйстве этих животных. Свиноматка уводит приплод в лес, и до зимы они там питаются каштанами и желудями. Только одна из добытых нами хрюшек имела на себе хотя бы какой-то слой сала. На базаре в Тхибули я сам видел, как такое животное укусило собаку. Возникла даже мысль создать аттракцион «Грузинские бойцовские свиньи» и кочевать с ним по украинской провинции, под осуждающую молву селян. «До чего животину довели».