Война в толпе

СЛАВКО Наиболее показателен пример первой акции по празднованию летнего солнцестояния 30.06.91. День этот совпадает с датой провозглашения во Львове 30.06.41 самозванного украинского государства в обозе гитлеровской армии. По этому, непосвященные обычно связывают с праздником УНА-УНСО именно это второе событие. Но огненный крест был воздвигнут во Львове совсем по иной, более глубокой причине. "Три тысячи лет длится наша война", - как-то сказал Корчинский в одном из своих стихотворений. Следует понять психологию этого человека, он искренен только в своем творчестве и называет это "интеллектуальной честностью". Там есть еще одна характерная фраза относительно "высокой ступени" (Посвящения авт.). Так же, как и его излюбленное обращение к ближайшему, доверенному окружению "Дети" (Вдовы авт.). Было бы просто глупо обойтись в данном случае ходульным определением "масонства", ставшим уже пошлостью в российской публицистике. Но что-то такое, не вполне ортодоксальное, в этих образах было. Для успеха такой важной акции, как первое публичное выступление во всесоюзном и даже международном масштабе, ведь кадры хроники этого события показывают по телевидению и сейчас, спустя восемь лет, был принят ряд мер. Всех участников, числом около трехсот человек, перед операцией изолировали - вывезли в учебный лагерь в тернопольской глуши. Три дня личный состав подвергали интенсивной физ. подготовке (групповые действия, перестроения, прорыв строя противника) и психологической подготовке (изменение распорядка дня, рациона, промывание мозгов). Прикрытием для акции служило какое-то безобидное санкционированное мероприятие в помещении. Поскольку всяческие патриотические шествия по Львову в то время происходили при каждой возможности, оставалось только сообщить местному управлению КГБ заведомо ложный маршрут. Под давлением из Киева, загодя, те еще могли принять какие-то меры на предмет "недопущения" - перекрыть улицу, подвезти пару автобусов ОМОНа. Свою порцию информации получило и тернопольское управление. Те даже смогли перевести на другой путь поезд со Львова, в который собиралась грузиться вся эта публика. В конец озверевшие от постоянных тренировок боевики ломились через вокзал и сквозь стоящий рядом ни в чем не повинный поезд на Москву, как татарская орда. Даже подумать нельзя было, чтобы их как-то остановить в мирном националистически настроенном Тернополе. Во Львове так и не сообразили, что пойдут не обычным маршрутом патриотических шествий - по дуге улиц от памятника выдающемуся украинскому поэту Мицкевичу к оперному театру, а по кратчайшей - глухой улочкой к площади перед оперным и уже оттуда к Мицкевичу, и куда-то дальше в неизвестном для них направлении. В своих расчетах организаторы акции учли и праздничное мероприятие в Опере на предмет юбилея все того же нацистского празднества 30.0641 г. Толпа как раз выбралась на "стометровку" по его окончании и расходится не хотела, ожидая новых зрелищ. Она и послужила прикрытием для боевиков, так же их неорганизованным резервом.

Дмитро Корчинский Вечерело, перед фасадом оперы колонна с ходу перестроилась в "каре", в середине которого был установлен деревянный, смазанный напалмом крест. Толпа, которая быстро собралась, притихла. В торжественной тишине креста был подожжен. От него зажгли факелы и каре, свернувшись в колонну, двинуло долой. Толпа пошла за нами. Все это имело на нее гипнотическое действие, ей передалось наше возбуждение. Освещенная факелами колонна прорезала город. Никогда позднее, в ни одной публичной акции нам не удавалось достичь такого эмоционального подъема. Мы ощущали готовность все уничтожить на своем пути и с восторгом умереть самим. Весь следующий день каждый из нас ощущал себя расслабленным и опустошенным.

Дмитро Кочинский ГЛАВА 3. УНСО