Война в толпе

Только тут до меня дошло, что соотечественник служил в американской морской пехоте, которая действительно защищала Дананг, во время знаменитого весеннего наступления северовьетнамцев в дни праздника Тет в 1968 г. Крылатая фраза US Marines, "чтобы удержать Кхе-Сан, нам нужны только боеприпасы, свежие бинты и бобы", тогда облетела весь мир. Спустя четыре года моя судьба также оказалась связанной с Данангом, хотя и несколько иным образом. Летом 1970 г., по окончании мореходного училища, я, совершенно неожиданно для себя, был вызван в некое штабное здание в Одессе. Тогда в военно-морском флоте обнаружилась нехватка офицерских кадров по ряду специальностей и многих моих товарищей уже "замели". Действия флотского начальства в данном направлении ничуть не отличались от практики британского королевского флота времен войны с Наполеоном. Тогда капитаны боевых кораблей совершенно спокойно могли снимать с торговых судов приглянувшуюся им часть команды. Последствия не заставили себя издать. В апреле-августе 1977 г. по кораблям флота прокатилась волна мятежей, навсегда запечатлевшаяся в истории, как "вольный ветер в Спитхэде". Я также не имел никакого желания расставаться с прелестями загранплавания, напомню, шел 1970 г. и поэтому, твердо решил сопротивляться. Каперанг в кабинете, делано покопался в моей анкете и спросил, как я отношусь к тому, чтобы отправиться добровольцем во Вьетнам? Услышав отрицательный ответ, он, похоже, ничуть не удивился. - Очень хорошо, тогда идите к секретарю и напишите заявление. - Какое заявление? - Об увольнении с флота, "по собственному желанию". Нам трусы не нужны. Мечта о "загранке", становилась и вовсе неосуществимой. С решимостью отчаяния, но ведь не воевать же, в самом деле, я обратился к последнему, вполне самоубийственному, в смысле карьеры, аргументу. - У меня дед был репрессирован, как адъютант Петлюры и польский офицер. Формулировка в справке о реабилитации, признаюсь, вызывала во мне некоторое сомнение, как это "адъютант Петлюры" и, одновременно, "польский офицер". Кадровик, похоже, тоже разделял мои сомнения. Он промычал что-то в стиле "сын за отца не отвечает", и колесо завертелось. В движениях бюрократической машины было что-то от хорошо отлаженного конвейера смерти, попав на который спрыгнуть уже не представлялось возможным. Наверное, так ощущали себя жертвы всевозможных репрессий. К счастью, мы перед ними имели одно неоспоримое преимущество - могли пить сколько влезет. Вскоре я оказался в помещении, заполненном личностями самого подозрительного вида - Вход, или лучше сказать - выход, охранял" автоматчик. Как водится, командиры кораблей и береговых частей, под предлогом оказания "интернациональной помощи" поспешили избавиться от самых пропащих, в основном на почве пьянства. Контингент подобрался прожженный. Похоже, их ничуть не беспокоила перспектива грядущей отправки на войну. По крайней мере, настроения в стиле "прощай Ревелек, нас убивать повезли", (В. Пикуль) не наблюдались. Секрет оказался прост, сдав документы и, получив взамен справку, наиболее отпетые бросились в загул, справедливо полагая, что лучше пересидеть отправку в милиции, по какой-нибудь административной статье. Но не тут-то было. Обладателей справок попросту не задерживали. Нас погнали во Вьетнам в качестве военно-морского пушечного мяса. Происходи дело не в акватории порта, был бы более уместен иной термин - рыбам на корм. Практика массовой засылки военных советников, когда, как в Эфиопии, количество советников превышает численность офицерского корпуса страны, находится на грани с открытым военным вмешательством. Опыт Кореи, Кубы, Конго (Заира), Вьетнама, Эфиопии имеет свою специфику решения кадровых проблем: начинают мести всех подряд. Шутка ли, набрать 11500 желающих идти на войну в Эфиопию. Обычно, советских военных советников подбирали с большим тщанием. Уже в двадцатые годы в академии РККА был создан восточный факультет. На нем, а также в Институте народов Востока готовили специалистов для работы за рубежом. Советско-китайский конфликт во многом объясняется тем, что Сталин ставил на Гоминдан. В него были вложены огромные средства, многие генералы-милитаристы получили образование в СССР. Тайными операциями в странах третьего мира ведал Военный отдел ЦК КПСС, руководивший деятельностью ГРУ и первого главного управления (разведки) КГБ, а также подготовкой командного состава РВСН. Советников подбирали изо всех видов вооруженных сил и родов войск. Как правило, начальники политотделов обращали внимание на выпускников из обычных семей, окончивших училища с отличием. Новоиспеченных лейтенантов отправляли в хреновенькие части и вели лет пять, наблюдая, как те справляются с возникающими трудностями. Поскольку глупость советских генералов не была тайной для военного отдела ЦК, количество их за рубежом старались ограничить возможно меньшим числом при высшем военном руководстве. Основную массу советников составляли офицеры в звании подполковник-полковник, с опытом командования в должностях "командир полка" "начальник оперативного управления". Они хорошо знали свое дело, но беда была в том, что туземцы имели о нем собственные представления. Это была другая война. В Москве нас поселили в "интуристовской" гостинице. Выдали цивильную одежду: белые рубашки и темные брюки. Выходить из гостиницы не разрешалось, милиция на входе, как и персонал в ресторане получили на наш счет соответствующие распоряжения. Нас кормили, но спиртного не подавали. Впрочем, в этом пункте, организаторы "гастролей" допустили серьезный просчет. У нас не отобрали деньги. Официант, похоже, был покорен моим французским обращением. - Garcon. - Ничего, если я в чайничке подам? - застеснялся польщенный работник "общепита". - Подавай хоть в корыте! - Не выдержали мои страждущие соседи. Вскоре официанты с чайничками засновали от столика к столику, а атмосфера в зале значительно оживилась. К вечеру, уже на пути в номер, я ощутил, что еще не полон впечатлениями. На этаже под лестницей размещался бар. Поколебавшись, ибо оставалась всего одна десятка, я вошел. Усталый бармен скучал за стойкой, пара проституток досаждала скандинавскому туристу. Бутылка коньяка стоила на удивление недорого - восемь пятьдесят. Широким жестом я протянул червонец. - Сдачи не надо! - Что ты мне суешь! На практике, в "мореходке", я уже ходил в заграничный рейс, да и сама Одесса была "свободным" городом, где обращалась валюта, но такое презрение к отечественным деньгам довелось испытать впервые. - Доллары давай! Московская наглость также была в новинку, тем более что практически любой исход конфликта - коньяк я уже отпил - меня устраивал. Кипя справедливым негодованием, бармен призвал милицию. Паче чаяния, несомненно "прикормленный" им правоохранитель, только мельком взглянул на мое удостоверение и потерял к происшествию всякий интерес. - Из своих покроешь. Я допил коньяк и победоносно, насколько позволяла координация движений, удалился в номер. На следующий день, в самолете, на пути в Ташкент, выяснилось, что, пользуясь своей временной неприкосновенностью, кое-кто из моих товарищей даже свел бесплатное знакомство с гостиничными проститутками, тогда еще окруженными ореолом некоторой недоступности, и как оказалось впоследствии, даже заразился венерическими заболеваниями, благо эпоха СПИДа еще не наступила. В аэропорту Ташкента, пока нас возили на обед, какая-то сволочь украла из салона самолета четыре бутылки водки. К чести воздушного флота, командир корабля поддержал претензии флота морского и отказался взлетать до тех пор, пока водку не вернут "откуда взяли". В таком веселом расположении духа, подогреваемые винными парами, мы приземлились в Ханое.