Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Взятые вместе, эти «зоны насилия» дают представление о тех путях, которыми на Балканы проникали общие тенденции военизированного насилия и потрясений, характерные для Европы после Первой мировой войны. Борьба между сербскими четниками и албанскими качаками на «классическом юге» стала продолжением традиции, существовавшей еще до войны и связанной со специфическими условиями национальных антиосманских революций в данном регионе. Эта традиция пережила изгнание турок из региона, поскольку местные военизированные группировки занимались не только вытеснением ослабевшей империи с Балкан, но и осуществлением собственных программ национальной интеграции. «Интернационализация» этих военизированных конфликтов в результате Первой мировой войны привела к разрастанию насилия. Одной из причин было то, что такие союзники Сербии, как Великобритания и Франция, во имя мира допустили продолжение войны в этом регионе. Однако более важную роль сыграли неудовлетворенные территориальные амбиции Италии на Адриатике, провоцировавшие и подпитывавшие уже существовавшие конфликты. В свою очередь, итальянские амбиции в данном регионе способствовали сближению славянского населения приморских областей с новым Югославским государством, воспринимавшимся в качестве защитника от итальянских территориальных притязаний.

Кровавые акции ТИГР и ОРЮНА отчасти служили проявлением этого желания обезопаситься от итальянских поползновений.

Наконец, распад Австро-Венгрии и возникший политический вакуум связали этот регион с центральноевропейской зоной конфликта, в которой действовали такие постгабсбургские военизированные группировки, как хеймверы, «Ребята Ленина» Белы Куна и венгерские контрреволюционеры. «Зеленые кадры», Хорватский легион и Хорватский комитет также относились к этой центральноевропейской зоне. Итальянское влияние и создание Югославии способствовали их сближению с такими балканскими военизированными группировками, как ВМРО, после 1918 года. 

Идеология и наследие насилия

Оправдывая свою деятельность в глазах международной аудитории, большинство упомянутых в этой главе группировок формулировало свои требования в вильсоновских терминах. Например, ВМРО в своих обращениях к Лиге наций призывала ее признать право македонцев на самоопределение, которого их лишали югославские власти. На это же право ссылались черногорцы, выступавшие за независимость, и воинствующие хорватские эмигранты. В большинстве случаев вильсоновское право на самоопределение представляло собой не новую, освободительную идеологию, мобилизовавшую военизированные силы на участие в конфликте, а всего лишь новые мехи для старого вина. Для группировок, подобных ВМРО, а также для позднейших ревизионистских организаций — таких как хорватские усташи — оно играло роль моральных, юридических и универсалистских рамок, становившихся основой для конкретных требований.

Еще одним идолом угнетенных народов после 1918 года, разумеется, был Ленин. Мы уже видели, что ленинская идеология и риторика проникла в Юго-Восточную Европу вместе с вернувшимися из плена солдатами габсбургской армии. Обещание Ленина покончить с войной произвело глубокое впечатление на этих людей, которых именно нежелание воевать заставляло симпатизировать его идеям. Малочисленная группа таких «возвращенцев», глубоко проникшаяся духом марксизма-ленинизма, после 1918 года стала ядром Коммунистической партии Югославии^{586}. Тем не менее их неспособность разжечь социалистическую революцию в Югославии (что удалось их товарищам в Венгрии) может быть отчасти объяснена неготовностью большинства вернувшихся с фронта крестьян в бывших южнославянских землях Габсбургской империи к радикальной социальной революции после окончания войны. Отказ сражаться за Габсбургов стал причиной революционных событий 1918 года в сельской Хорватии, но после того, как война завершилась, насилие в этих местах утратило прежний размах.

Однако коммунистическая идеология пользовалась массовой поддержкой в Македонии и Черногории, о чем свидетельствовали впечатляющие успехи коммунистов на выборах в Югославское учредительное собрание в ноябре 1920 года^{587}. По-видимому, избиратели из этих регионов голосовали за коммунистов в знак протеста против нового режима и его жестокостей. В дальнейшем Коминтерн высоко оценил революционный потенциал данного региона и принял резолюцию, призывавшую к расчленению Югославии, за которым должны были последовать отдельные южнославянские национальные революции, предшествуя социалистической революции. Такая позиция делала ленинизм более многообещающей антиюгославской и антисербской платформой по сравнению с вильсонианством.