Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Таким образом, военизированное насилие представляло собой общую тему этих кровавых эпизодов и в то же время служило связующим звеном между ними. Сравнительные исследования участия военизированных формирований в таких массовых преступлениях, как геноцид и этнические чистки, демонстрируют, что власти охотно прибегали к услугам военизированных группировок, так как это позволяло им уйти от ответственности за насилие, совершавшееся такими группировками над вражеским населением. Режим всегда мог отмежеваться от военизированных организаций, утверждая, что те действовали самовольно^{662}. Но если поступки младотурецкого правительства в 1913–1918 годах, несомненно, вписываются в эту модель, то в меньшей степени она применима к периоду 1919–1923 годов, когда в Османской империи существовали две власти: либеральное стамбульское правительство, пытавшееся исправить зло, причиненное действиями ЕП, и младотурки с их закаленными военизированными формированиями, которые отступили в Анкару, не признали Севрского договора и в 1919–1922 годах вели Войну за независимость (грекотурецкую и армяно-турецкую войну). В случае молодой Армянской республики наблюдается такая же динамика: мы видим раскол политического пейзажа, аналогичный процессам, происходившим тогда же во многих европейских странах. В то время как государство стремилось к миру (хотя бы и «унизительному»), заключая договоры с соседями, независимые лидеры военизированных организаций продолжали осуществление своей националистической миссии. Эти группировки совершали серьезные преступления против человечности в попытках создания этнически однородных регионов — «протонациональных государств» — путем очистки как можно большей территории от населявших ее меньшинств. Убийства и депортации азербайджанцев на Южном Кавказе являются типичным примером этой логики. 

Заключение

Первая мировая война, несомненно, колоссальным образом отразилась на судьбах младотурок. Она поляризовала турецкое общество, оставив многочисленные шрамы и обиды, в то время как военные успехи противников порождали у младотурок постоянный страх окружения и уязвимости, содержавший элементы паранойи и ксенофобии. Более того, крах экономики, вызванный войной, а также преследования христиан младотурками завели в тупик промышленность и сельское хозяйство, что сказалось не только в экономической, но также и в социальной и политической сферах. Младотурки приобрели опыт управления страной главным образом в контексте мировой войны. Это имело несколько последствий для дальнейшего развития партии: по мере того как война и политика все теснее переплетались друг с другом, а язык власти насыщался военным жаргоном, партия постепенно превращалась в боевое братство. Более того, опыт войны привел к военизации политической культуры младотурецкого движения и оставил наследие, включавшее готовность к насилию, самовластному правлению, упрощенному судопроизводству и централизованной администрации.

Война продемонстрировала также, что военизированные группировки полезно держать «на скамейке запасных» и прибегать к их услугам в кризисные периоды. Локальное этническое сопротивление правлению младотурок, оказанное армянами в Ване (1915), греками в Понте (1920), черкесами и албанцами в Южной Мармаре (1920), курдами-суннитами в Диярбакыре (1925) и курдами-шиитами в Дерсиме (1937), подавлялось посредством военизированного насилия. Кроме того, решительный отказ Турции от признания парижских мирных соглашений в межвоенный период позволил ей завоевать уважение и восхищение со стороны других изгоев послевоенного строя — таких как Венгрия и, безусловно, Германия^{663}.