Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

В польской памяти о войне за независимость культивируется миф о том, что польские молодые люди все как один поднялись на борьбу^{684}. Однако в реальности набрать добровольцев было далеко не так просто, как хотелось бы их вождям. Несмотря на официальные заявления о непрерывном притоке добровольцев, их собственные боевые командиры опровергают такую точку зрения. Кароль Бачиньски, лейтенант Польских легионов, сражавшихся во Львове, сетовал:

В приказе № 6 говорится о невероятном притоке добровольцев. Это неправда. Мне в своей части пришлось с помощью патрулей отлавливать всех мужчин в возрасте от 20 до 40 лет для зачисления добровольцами на военную службу.

Но даже эти насильственные меры далеко не у всех находили поддержку:

Мы обшарили каждый дом <…> [во всем квартале] <…> и отправили всех задержанных на медицинскую комиссию. Несмотря на недовольство (выражавшееся многими), этим людям выдавалось обмундирование и сразу же сообщалось боевое задание.

Набирать добровольцев было проще в других частях страны, в меньшей мере затронутых войной. Некоторые группы подчеркивали свой добровольческий характер, однако многие состояли главным образом из бывших солдат, которые просто продолжали сражаться^{685}. Так, в виленском Союзе польских бойцов большинство рядовых и офицеров прежде числились в 1-м Восточном корпусе генерала Довбор-Мусницкого. Анджей Брохоцки, один из их числа, называл их «опытными борцами с большевизмом», из чего следует, что они «были знакомы со своими врагами». Но в то же время он утверждал, что основные отряды «самообороны» в Виленском регионе (так и называвшиеся: «Самооборона») в ходе революции не вставали ни на ту, ни на другую сторону, предпочитая отстаивать польские интересы и «прибирая к рукам все оружие и боеприпасы, какие им только попадались». Число добровольцев различалось от региона к региону, однако все они жаловались на недостаточное снабжение оружием и боеприпасами^{686}. Кроме того, военизированным отрядам не хватало много других необходимых вещей — таких как зимняя одежда, ботинки, сапоги, лошади и медикаменты. По мере того как снабжение наконец стало немного улучшаться, Брохоцки с гордостью отмечал, что его часть приобретала «все более и более военный вид»^{687}. Многие покупали ружья у солдат отступавших армий — или разоружали их силой[77].

Насильственная мобилизация «добровольцев» на защиту нации приводила к снижению качества военизированных формирований. Служившие в них бывшие армейцы нередко сетовали на недостаток дисциплины. Некоторые части состояли из революционных солдат, пытавшихся обеспечить снабжение через большевистских комиссаров. Другие, по мнению их критиков, мало чем отличались от бандитских шаек, имея в своем составе «местных крестьян — в основном ветеранов русской армии, еще недавно сражавшихся на стороне коммунистов, [но теперь] превратившихся просто в антикоммунистические и антисемитские банды, ничуть не гнушающиеся вооруженного грабежа». Кроме того, на дисциплину пагубно воздействовали алкоголь и усталость от войны^{688}. Все эти факторы благоприятствовали насилию против гражданских лиц в переходный период и в регионах, слабо контролировавшихся государством. 

Неожиданные комбатанты: дети и женщины