Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

С другой стороны, украинской гражданской войне были присущи некоторые принципиальные черты, ставившие ее в один ряд с прочими вспышками военизированного насилия после Первой мировой войны, освещаемыми в настоящей книге. В частности, бывшая российская Украина представляла собой классическую «зону дробления», в которой с момента свержения российской монархии в марте 1917 года и вплоть до решающей победы большевиков в конце 1920 года отсутствовали работоспособные государственные институты. Крах порядка и законности в украинских провинциях был тесно связан с распадом русской армии поздним летом и осенью 1917 года, когда отступавшие войска и массы дезертиров терроризировали гражданское население. Как и в других европейских странах, разочарованные ветераны приносили с собой свое оружие и свое недовольство — главным образом связанное с земельным вопросом, но отчасти и с более общими злободневными политическими проблемами. Как и в других регионах, эти ветераны были носителями политической культуры поражения, которая в данном случае отличалась многослойностью — на впечатление от поражения русской армии в Первой мировой войне накладывались нереализованные обещания демократической революции и неоднократные неудачи украинских правительств в конфликтах 1918–1920 годов. Как и повсюду, ядро военизированных отрядов составляли молодые ветераны войны, столкнувшиеся с проблемами при возвращении к гражданской жизни.

Рис. 10. Атаман Юхим Божко (в центре слева) со своими офицерами и писатель Осип Маковей (в центре справа). Апрель 1919 г.

Однако представляется, что на результатах военизированной борьбы на Украине в большей степени сказались ее особенности, нежели черты, объединявшие ее, например, с Германией. Военизированными формированиями на Украине обычно являлись отряды сельской милиции или банды, действовавшие в сельской местности, при отсутствии у тех и у других какой-либо внятной политической программы. Структуры тогдашнего крестьянского общества диктовали преобладание в вооруженных формированиях немолодых мужчин и допускали присутствие женщин в этих отрядах, несмотря на то что роль партизанских вожаков в большинстве случаев играли бывшие младшие офицеры царской армии. Кроме того, вследствие крестьянского характера украинского военизированного движения у него отсутствовала явная национальная выраженность, так как его участники предпочитали действовать вблизи своих родных сел. Их могли призвать в армию, проходившую по их местности, но они старались вступать в нее целыми отрядами и совместно дезертировать после того, как армия уходила. Этим объясняется сильнейший разброс чисел, фигурирующих в источниках, — от 600 с лишним тысяч солдат русской армии, объявивших о своем подчинении Украинской народной республике, до 8 тысяч фактических участников боевых отрядов или до 50-тысячной армии — вполне серьезного войска. Крестьяне могли заметно пополнить ряды любых вооруженных сил, но надолго в них не задерживались.

Помимо этого, события на Украине — за исключением украинско-польского конфликта в бывшей австрийской Галиции — не слишком вписываются в рубрику «этнических» конфликтов в Восточной и Юго-восточной Европе. На большей части российской Украины этническая принадлежность носила расплывчатый характер, а националистические организации были слабы. Крестьяне привнесли в культуру гражданской войны традиционное недоверие к посторонним и готовность грабить явных «чужаков» (в частности, евреев и меннонитов), причем эти настроения своеобразно преломлялись в призме новейших идеологий (евреи считались сторонниками большевиков, а меннониты — богатыми эксплуататорами). Впрочем, в конечном счете красные победили в гражданской войне, удовлетворив требования украинского крестьянства, связанные с наиболее важным для него вопросом — земельным. 

Развал Восточного фронта