Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Тем не менее в бурные весенние месяцы 1917 года национальная программа представлялась наиболее удачным средством выражения разнообразных социальных требований, которые порождали у многих украинских активистов веру в свою способность «разбудить» массы. И действительно, в течение какого-то времени казалось, что национально-патриотические призывы получают восторженный отклик. 1 апреля 1917 года по Киеву под желто-голубыми флагами прошло до 100 тысяч демонстрантов, выступавших за автономию Украины. Впрочем, следует помнить о том, что для масс могло оказаться привлекательным выдвинутое Центральной радой сочетание национально-патриотических воззваний с лозунгами земельной реформы и всеобщего мира[37].

Этот фактор объясняет, почему так называемая «украинизация» частей русской армии встретила такую горячую поддержку со стороны солдат. Этот процесс, начавшийся весной 1917 года, с самых первых дней осуществлялся в основном усилиями низов, а не верхов. Центральная рада не имела планов по созданию украинской армии. Вожди Рады разделяли свойственные социалистам той эпохи представления о регулярных армиях как об орудии социального и национального угнетения и считали, что армию и полицию заменит добровольческая народная милиция. Тем не менее по примеру поляков, имевших в русской армии свои этнические формирования, а весной 1917 года получивших разрешение создать дополнительные национальные части, солдаты других национальностей тоже стали добиваться перевода в этнические подразделения, поскольку этот процесс требовал реорганизации и длительного пребывания в арьергарде, а порой даже отзыва с фронта. В марте 1917 года без разрешения командования русской армии и Центральной рады в Киеве был сформирован 1-й казачий полк имени Богдана Хмельницкого. Эта национально-патриотическая инициатива отдельных офицеров была активно поддержана солдатами местных резервных частей, со страхом ожидавшими отправки в траншеи. Центральная рада также сообразила, что в городе полезно иметь «украинские» воинские части, и одобрила солдатское начинание. К маю русское военное командование наконец признало первый украинский полк, но лишь на том условии, что он немедленно отбудет на фронт. В конечном счете только одна часть, входившая в состав этого «полка», никогда не насчитывавшего более трех тысяч штыков, с большой помпой была отправлена на Юго-Западный фронт, где вскоре развалилась^{424}. Тем не менее прецедент был создан.

С целью укрепить свою легитимность и заручиться народной поддержкой Центральная рада весной и летом 1917 года провела в Киеве ряд съездов: Национальный конгресс, Военный съезд, Крестьянский съезд, Рабочий съезд — и все они направили в Раду своих делегатов. В мае тысяча делегатов, представлявших приблизительно миллион украинских солдат, служивших в русской армии (из общего числа 3,5 миллиона украинцев, составлявших в 1917 году примерно 40 процентов русской армии), собрались в Киеве на 1-й Всеукраинский войсковой съезд. В условиях борьбы за власть с российским Временным правительством Центральная рада допустила принятие резолюций о массовой «украинизации» воинских частей в русской армии и о создании Генерального украинского военного комитета (ГУВК) — прообраза Военного министерства, во главе которого встал украинский социал-демократ, бухгалтер по профессии, Симон Петлюра, — хотя съезд также подтвердил социалистическую линию на постепенную замену армии «народной милицией»^{425}.

К лету 1917 года несанкционированная украинизация воинских частей шла полным ходом. Первым объявил себя «украинским» 39-й армейский корпус, размещавшийся на Волыни и в основе своей (по некоторым оценкам, не менее чем на 80 процентов) состоявший из этнических украинцев. Резервные части, получавшие название «украинских», нередко противились отправке на фронт, если на нее не давал своего разрешения ГУВК, в то время как некоторые фронтовые части самовольно уходили в тыл с целью вернуться на Украину — под предлогом реорганизации^{426}. Глава Центральной рады, историк Михаил Грушевский, впоследствии вспоминал курьезный эпизод: направлявшийся на фронт из Саратова полк во время краткой остановки в Киеве попытался объявить себя украинским полком имени Грушевского. Историк согласился, чтобы полк был назван его именем, и даже принял полковой парад, однако тактично предложил солдатам все же добраться до фронта. Кажется, о саратовском украинском полке имени Михаила Грушевского больше никто никогда не слышал^{427}.