Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Центральная рада, в целом приветствовавшая заявления военных о своей лояльности ей и ГУВК, в то же время оказалась втянута в запутанную борьбу за власть с Временным правительством, которая требовала по меньшей мере формального оказания поддержки воюющей армии в непосредственном будущем. В начале июля 1917 года медлительность украинского правительства при решении вопросов о мире и о национальной армии привела к бунту, едва не закончившемуся свержением Рады. Около 5 тысяч новобранцев и солдат, ожидавших нового назначения в пересыльном лагере под Киевом, отказались идти на фронт, требуя зачисления в новый украинский полк имени Павло Полуботка (казацкого гетмана начала XVIII века). Явно по наущению националистически настроенных младших офицеров, ранее участвовавших в создании полка имени Богдана Хмельницкого, солдаты заявили о своем желании оставаться под Киевом с целью «защищать свободу Украины». Они не пожелали подчиняться приказу ГУВК об отправке на фронт и прогнали высокопоставленную делегацию Рады во главе с Владимиром Винниченко и Петлюрой. 5 июля восставшие отобрали оружие у другой резервной части и двинулись на Киев, где без труда заняли полицейское управление и военные склады, едва не захватив и Центральный банк, прежде чем их в конце концов остановили и разоружили (а затем силой отправили на фронт) части, все еще лояльные Временному правительству — а не киевской Центральной Раде. В декларации, изданной восставшими, они объявляли себя «украинскими казаками», собирающимися «восстановить порядок на Украине» и «изгнать всех русских и [украинских] ренегатов» с высоких должностей^{428}.

В конце июля командование русской армии наконец одобрило украинизацию как одно из последних остававшихся средств, позволявших удержать части от массового дезертирства и обеспечить приток новобранцев из Украины. Новый главнокомандующий, генерал Лавр Корнилов, подписал приказ об украинизации десяти дивизий, хотя в условиях возраставшего хаоса и дезертирства удачей завершилась лишь реорганизация 34-го (или 1-го украинского) армейского корпуса под командованием генерала Павла Скоропадского, русского аристократа, имевшего в числе своих дальних предков украинских казаков. Одной из причин здесь было то, что дивизии 34-го корпуса были выведены с фронта на реорганизацию, а затем размещены на Украине; кроме того, украинизация в прочих фронтовых частях не удалась из-за противодействия командиров и высокого уровня дезертирства; тех же солдат, которые желали служить в украинских частях, нередко просто переводили в 34-й корпус, который вскоре стал насчитывать уже 40 тысяч бойцов. Напротив, украинизация резервных тыловых частей проходила успешно, и к осени существовало уже 130 украинских частей общей численностью до 120 тысяч солдат. Некоторые другие источники оценивают численность украинских частей в 637 тысяч человек^{429}.

Тем не менее такие цифры, как миллион украинских солдат, представленных тысячей делегатов на военном съезде, или сотни тысяч человек, насчитывавшихся в формально «украинизированных» частях, выглядят внушительно лишь на бумаге. Как с досадой признавал сам Грушевский, солдатские массы «восторженно отзывались на революционные лозунги, обещавшие вернуть [их] с фронта, однако вяло реагировали на призывы сражаться, от кого бы те ни исходили». Ему вторил другой видный украинский активист, Дмитрий Дорошенко: «Когда осенью [1917 года] появились большевики и бросили в солдатскую массу более элементарные и заманчивые лозунги, чем те, которые распространяли российские и украинские эсеры, то этот “миллион” растаял бесследно в самое короткое время»^{430}.

Как мы уже видели, начиная с весны 1917 года важную роль в украинской политике стали играть солдаты русской армии. Регулярные части, расположенные в столице, поддерживали Временное правительство, в то время как другие резервные и фронтовые части склонялись то на сторону большевиков, то на сторону украинских властей — первые выдвигали более радикальную социальную программу, а последние обещали более реальный шанс на возвращение по домам. В то же время близость линии фронта означала, что тысячи дезертиров, нередко имевших оружие, привнесли в повседневную жизнь украинских городов и сел культуру насилия и право сильного.