Война всех против всех

Двое самых младших братишек достали фигурки легионеров с мечами и щитами и принялись сражаться друг с другом. Еще один вдруг очутился на полу, он играл с четверкой мышей, запряженных в повозку. Животные были дрессированные и легко везли повозку туда, куда нужно и при этом не старались разбежаться.

— Послушайте, я тоже хотел бы вернуть маму, но я не в силах сделать этого, — сказал я, но дети не обращали на меня внимания. — Эй, подождите, я пришел еще поговорить о том, что решил организовать праздник Розалии. Знаете, что это?

— Да, — сказала Церера. — Это когда украшают розами гробницы мертвых. Ты хочешь сделать это для мамы и Ульпия?

— Да, — ответил я. — И это важно для меня, чтобы вы тоже смогли пойти со мной и подарить им розы. Что вы скажете на это?

— Хорошая идея, — согласилась девочка. — Мама любит розы.

Я не стал ее поправлять, говоря, что она любила розы. Пусть уж будет в настоящем времени.

— Хорошо, тогда я зайду потом и мы обсудим процедуру, — сказал я. — А теперь прощайте, мне надо идти.

Все мои братья и сестры проигнорировали мои слова и продолжили заниматься своими делами. Я помолчал, подождал ответа, не дождался и вышел из комнаты.

Пройдя немного, я остановился и прислушался. Марикк ушел вперед, потому что он не любил детей и не желал иметь с ними ничего общего, а тем более лицезреть их.

— Он ушел? — спросил кто-то из малышей.

— Да.

— Ну наконец-то! — закричали другие и принялись обсуждать что-то насчет питания. — Почему вы не сказали ему насчет чечевичного супа? Сколько можно кормить нас одним и тем же? Когда нам дадут больше сладостей и меда?

— Я забыла, — виновато сказала Церера.

— А голову свою не забыла, мерзкая ты девчонка? — весело закричал кто-то и малыши беззаботно засмеялись.

Да уж, при мне они не вели себя так непосредственно и свободно. Я вздохнул и отправился дальше. Кажется, я и в самом деле мог назначить любую процедуру для праздника, они примут самую разную, для них важен просто сам факт почитания погибшей мамы и братика.

Идя к себе наверх, я задумался о том, что будет, если варвары или другие партии одержат надо мной вверх в этих бесконечных играх, что разыгрывались в городе каждый божий день. Конечно же, ничего хорошего.

Меня убьют и тоже самое сделают с этими беззаботным детишками. Мальчиков перережут, а девчонок возьмут в наложницы или сделают рабынями. Так что, я все делаю правильно, если только какой-нибудь умный и хитрый игрок не сможет меня переиграть. Пока что до этого у врагов уже было несколько возможностей сделать это, но я, к счастью, каждый раз ускользал из их лап.

Единственное, что еще тревожило меня, так это позиция отца. Он никак не отреагировал на смерть матери и продолжал стоять во главе армии на северо-западе. Что, неужели там настолько шаткие позиции, что требуется его постоянное присутствие?

Неужели нельзя оставить армию на попечение верных генералов и приехать сюда, в Равенну, хотя бы на несколько дней? У меня было много тем, которые следовало обсудить с ним.

Ладно, пока что я буду исходить из того, что он тоже мне враг и никогда не простит моего самовольства, строившего жизни матери и братика. Поднявшись в свои покои, я дождался, пока Марикк проверит помещения и доложит, что все в порядке. Моя личная сокровищница по-прежнему находилась здесь, вместе со мной на одном этаже.

Теперь ее оборудовали гораздо лучше, установили толстую железную дверь, причем даже не одну, построили непробиваемые стены, рядом круглосуточно стояла охрана из четырех палатинов из разных центурий. Кто они будут, не знал никто, я называл имена в последний миг, чтобы выбрать случайных людей.

Точно также, кстати, я выбирал себе дежурных телохранителей, каждый день из троих называя нового, чтобы никто не знал, кто выходит на дежурство до последнего момента. Лаэлия в последнее время была полностью занята командованием над остготским легионом и поэтому уже не была моей охранницей. Жаль, я так и не успел соблазнить ее и занять любовью.

При мысли о любви я вспомнил Аэбуту и направился в спальню. Войдя, я увидел спящую девушку, поскольку уже за всеми хлопотами настала ночь и большинство обитателей дворца легли спать. Я, к сожалению, не входил в их число, для меня трудовая жизнь только начиналась.

Проверив девушку и отметив, что у нее все в порядке, я направился было в тому, чтобы смыть с себя грязь и заботы прошедшего дня, но не дошел до бани. В таблинуме меня ждали, оказывается, многочисленные помощники и советники, целая толпа народу.

Лакома хотел переговорить насчет снабжения палатинов, Евмен должен согласовать проведение Розалий и санитарных мер в инсулах, затем здесь находились Лаэлия, Гордий, Алетий, Аул Миний Лукреций и имперский казначей Ариний Баэбий Беллатор, высокий худощавый мужчина, умеющий мгновенно складывать в уме трехзначные цифры и обладавший фотографической памятью.