Война всех против всех

Про Калияса мне рассказал, конечно же, Донатина. Когда мы обсуждали систему вентиляции и водоотведения в храме Венеры, где он раньше служил, советник поведал, что ее сделал и усовершенствовал некий даровитый человек, который способен придумать, что угодно. Я заинтересовался и вскоре поехал к изобретателю инкогнито, потому что тот наотрез отказался ехать во дворец.

Он вообще был со странностями и не любил выходить на улицу и появляться на публике. Что же, для меня это было даже к лучшему. Калияс даже не узнал меня, как императора, а тут же начал рассказывать про свой проект подводной лодки, очень даже разумный и почти не отличающийся от аналогов двадцать первого века. Я дал ему пару советов насчет люков и перископа и тем самым сразу покорил его сердце.

Нужно ли говорить, что создателем арбалета и манубаллисты, а также землеройной машины являлся как раз Калияс? Кроме того, именно от него исходили советы по устройству газопровода. Я уже подкинул ему эскизы и проекты десятков других изобретений, и бедный ученый днем и ночью ломал голову над тем, чтобы воплотить их в жизнь. Когда я предлагал ему взять помощников, он резко отказался от этого, заявив, что всегда работает сам. Я не возражал, но потихоньку приказал Донатине найти еще нескольких таких полоумный изобретателей, чтобы не зависеть только от одного.

И вот сейчас я направился первым делом к нему, потому что мне надо было многое с моим обсудить.

Как только я вошел в подвал, где проживал сейчас Калияс, то сразу остановился, как пораженный громом. То, что я увидел перед собой, повергло меня в шок.

Глава 10 Встречи с важными людьми

Начать надо с того, что Калияс уже, судя по всему, и так выполнил мое пожелание, угадав его наперед.

Для мастерской я выделил ему обширное помещение, правда, без окон, но гений и сам так хотел, побольше темноты и уединения. По краям помещения стояли колонны, а Калияс быстро заставил его разного рода предметами, верстаками, вырезками, статуями и глиняными амфорами с таинственно пахнущими жидкостями. В общем, комната быстро стала тесной и непроходимой.

А сейчас, когда я вошел, то первым делом увидел впереди небольшую баллисту, а у дальней стены статуи, аккуратно расставленные в строй. Там же на полу валялись целые горы других искореженных статуй, превращенных в обломки. Видимо, помимо изобретательства, Калияс ставил здесь и эксперименты по стрельбе.

А ведь именно этого я и хотел просить у него сегодня. Мне нужна была скорострельная баллиста, чтобы метала снаряды быстрее, чем стоящие сейчас на вооружении орудия.

Вообще, если позволите приоткрыть вам завесу моих замыслов, то я как раз собирался поставить в основу своей будущей армии стрелковые подразделения. Арбалетчики и артиллерия, вот что должно было стать локомотивом будущих завоеваний.

На знаменитую римскую пехоту надежд, честно говоря, не было. Посмотрев на унылые равнодушные лица юношей, и патрициев и плебеев, я пришел к выводу, что для того, чтобы достучаться до них, нужно очень много времени, слишком много, больше, чем у меня имелось.

Сотни лет, проведенные в роскоши и бездельи, окончательно подорвали моральных дух римских солдат. Они отвыкли воевать. В их взглядах я не видел того голодного блеска, который отличает чего-то сильно жаждущего человека. Они имели все и не желали воевать за это.

Поначалу я недоумевал, куда подевались знаменитые отважные и дисциплинированные римские легионеры, те самые, что завоевали все мир, а потом понял, что все они уже давно исчезли с лица земли. Их потомки выродились и не желали и пальцем пошевелить, чтобы спасти родную землю, как это было совсем недавно, когда Рим дважды захватили и разграбили варвары. В этих условиях, конечно же, трудно было рассчитывать на их помощь, когда запахнет жареным.

На помощь же разбойников и варваров, которых я просто-напросто купил, тоже особо полагаться не стоило. Эти, за небольшим исключением, предадут любому, кто предложит больше денег. Мне нужны были мои собственные войска, из преданных людей, готовых идти только за мной и никем больше. А без таких войск, как я видел, мне не удержать ни трон, ни Равенну, ни даже собственную жизнь.

Особым примером служили вчерашние действия беглых рабов под командованием Филоника. После показательного боя, устроенного ими против разбойников, я понял, что у меня имеются в наличии ресурсы, о которых я даже раньше и не подозревал. У этих забитых, тощих и вечно согбенных рабах я заметил то, чего не имелось у хозяев — жесткий взгляд исподлобья, инстинкт убийцы. Этим людям было что терять, было за что бороться.

Когда я смотрел, как они тренируются с арбалетами на пыльном тренировочном поле, без перерыва, десять-двенадцать часов каждый день без выходных, а затем моют сбитые в кровь пальцы водой из кувшинов, мне эта картина не давала покоя. Какая-то подспудная мысль бродила у меня в голове, не давая еще явного выражения и настойчиво стучалась в мозг. Ладно, посмотрим, надо дать ей созреть и самой упасть мне в руки, как спелая груша.