Война за мир

– А ты хоть что-то вокруг себя видел?

– А что я должен был увидеть?

– Ты сам убил своего сына. Ты!

– Я?!

– Да. Ты. Ты занимался чем угодно, кроме его воспитания. При первом случае бросал все и убегал заниматься делами. А твоя мать – нет. И ее окружение – нет.

– Ты мог бы мне сказать.

– Я говорил. Много раз говорил, что тебе нужно уделить больше внимания сыну.

– Не это!

– Это! Его могло спасти только это!

– Если бы ты сказал, куда его втягивают, я бы смог его вытащить.

– Когда я понял, было уже поздно. Слишком поздно. Он ведь поначалу тянулся к тебе. Как цветочек к солнышку. Хотел быть как ты. Во всем тебе подражал. Но ты каждый раз убегал от него. Пренебрегал. Ругал. Умом Ярослав не отличался, и тебя это сильно печалило… злило… как бы он ни старался – все было не то и не так. И он озлобился, окрысился, а потом и возненавидел. Все. И тебя, и твое дело. И Мария Федоровна ему в этом помогала. Это тебе всегда было плевать, какого происхождения человек, а ей нет. И ты бы знал, как ее бесила твоя возня с простолюдинами. До зубной боли. И она сумела передать свою боль Ярославу. Поверь. Когда я все понял, было уже поздно. И я просто не знал, что делать.

– А покрывал его зачем?

– Не покрывал – из передряг вытаскивал. У него ведь совсем туго с чайником было. Убили бы. Попался бы родственничкам, и растерзали его. Вот и прикрывал. А тебе не говорил… так ты бы не поверил. Он ведь при тебе вел себя очень прилично. И он, и мама его, и бабушка… все бы говорили, какой он ангелочек. Я просто ждал, когда он рискнет захватить власть, упившись своей игрой во всесильного и всемогущего. Я просто дал этой язве вызреть.

– Этой язвой был мой сын!!!

– Если бы твой сын пришел к власти, то он, без всякого сомнения, разрушил бы все, что ты столько лет создавал! Он уже подростком все это возненавидел люто. И тебя, и твои дела… улыбался… соблюдал приличия, а сам… ты бы знал, что он в узких кругах говорил. Какие они планы строили… Дворянская вольница Екатерины – детский лепет по сравнению с их мечтами!

– Я этого не замечал.

– А что ты вообще замечал?! – рявкнул Афанасий вскакивая. А потом обреченно махнул рукой и безвольно осел на лавку. – Ты как безумец… как одержимый бегал со своей Империей. Так, словно ты бессмертный… словно ты будешь жить вечно. Я и так, и эдак пытался с тобой поговорить. Показать, что все катится в пропасть. Но ты не хотел слышать… видеть… и понимать. Просто не хотел. Для тебя это все было слишком малозначительно.

– Вздор! Когда я понял, что упустил воспитание Ярослава, я занялся Всеволодом.

– И много ты им назанимался? – горько усмехнулся Афанасий. – Он умный. Да. Начитанный. Образованный. Аналитик хороший. Но он… не Император. Он пассивен и излишне осторожен. Он перепуган историей с Ярославом. Ты хоть знаешь, что он до сих пор не может оправиться от той психологической травмы? Он боится… до ужаса боится. Как он будет править? Вот сдохнешь ты. И что дальше? Все вокруг держится только на тебе. Ты гвоздь! Сдохнешь – и все. Крышка! Все сложится, как карточный домик.

– Не сложилось же.

– Так все знали, что ты жив. Что наблюдаешь. И работали как обычно, бегая к тебе за консультациями. Цирк! Ты отказался прямо отвечать, так они тебе докладывали новости и следили за реакцией. За мимикой, за взглядом, за жестами. И на основании этого давали советы Всеволоду. Ты умрешь – и все. Ты слишком их всех подавил. И сына… и этих…

– Стрелял в меня ты зачем?

– Больно было?

– Больно.

– Может, хоть сейчас думать начнешь, почувствовав запах смерти. Сколько тебе лет уже? Бессмертный ты наш! – воскликнул Афанасий. И опрокинул в себя кружку пива. Взял еще одну. И ее тоже опрокинул. Вытер лицо ладонью. Мрачно посмотрел на Императора. И потянувшись к бидончику, присосался к нему. Пил жадно. Быстро. Словно кто-то у него его сейчас отнимет. Но весь выпить не смог. Много.

– Нападение на Гнездо зачем организовал?

– Затем же, – поведя слегка помутневшим взглядом, произнес Афанасий. – Чтобы протрезвел. А тебе – плевать. Хоть кол на голове теши. Воспринял как что-то обыденное. Повседневное.

– Сам организовал?

– Зачем? Просто чуть-чуть помог. Генрих и рад.

– Он знал, с кем работает?

– Если бы знал, то не решился. Сообразил бы, что мне такие цирковые номера не нужны, пожелай я тебя убить. Просто я чуть-чуть помог его людям. Генрих – умная скотина. Ты его слишком недооцениваешь. Ты в курсе, что это он своего братика убрал?

– Генрих? – удивился Николай Александрович, подавшись вперед. – А чего раньше не говорил?

– Раньше тебе было неинтересно, – криво усмехнулся Афанасий, явно сомлевший от такого количества пива считай залпом.

– Ладно. Иди проспись. Завтра все расскажешь.

– Что?! – удивился начальник лейб-гвардии. – А яд?

– Какой яд? – переспросил Император, сделав наигранно-удивленную морду лица. – Я просто выпил противоядие. Его же можно выпить, не употребляя яда, не так ли?

– Сволочь! – в сердцах выкрикнул Афанасий и смахнул на пол бидончик.