Война за пряности. Жизнь и деяния Афонсу Албукерки, рыцаря Ордена Сантьягу

Три недели простояли корабли генерал-капитана на якоре, после чего вернулись на Камарам. Когда команды пополняли на пустынном острове свои запасы питьевой воды, безлунной ночью, на небе воссиял образованный девятью звездами крест, медленно пересек небесный свод и, наконец, остановился над предполагаемой страной „царя-попа Ивана“. „Это созвездие было видно очень ясно, оно испускало яркое сияние“ — писал генерал-капитан. „Сзади к нему приблизилась туча, которая, однако, разделилась на две половины, не коснувшись креста и не затемнив его света. Наши люди молитвенно преклонили колена, иные благочестиво молились со слезами на глазах“. Албукерки объяснил им, что сей небесный крест указует им путь: коль скоро они не смогли добраться до Джидды, то теперь должны найти дорогу в Эфиопию». Услышав это толкование небесного знамения, благочестивые португальцы, хотя и не утратили ни в коей мере свое благочестие, похоже, не проявили склонности безоговорочно поверить объяснению его появления, данному домом Афонсу. Поскольку же и кормчие усомнились в способности небесного креста уберечь их от мелей, в случае попыток кораблей эскадры достичь по водам неведомого моря побережья Эфиопии, губернатор Индии вынужден был отказаться от своего плана. И уже другому португальцу — дому Криштувану да Гаме, сыну Вашку да Гамы — было суждено прийти с португальской эскадрой на помощь эфиопским христианам в борьбе с воинственными мусульманами.

А в небе голубом
Горит одна звезда.
Она — твоя, о ангел мой,
Она — твоя всегда.

О пребывании Индийской Армады на Камараме, закончившемся лишь 15 июля Албукерки пишет: «Все каравеллы были отремонтированы, а самые прохудившиеся — вытащены на берег. Заботиться о пропитании было нетрудно. Мы изготовили рыболовные сети, питались пойманной в море рыбой и верблюдами, сбежавшими от своих хозяев. Кроме того нам удалось перехватить несколько мавританских кораблей, груженных провиантом для Джидды и Мекки. В обмен на взятых нами пленных, туземцы доставляли нам коз, коров, кур и разного рода плоды, как-то: персики, квитовые яблоки (айву — В.А.), гранатовые яблоки, финики и смоквы (инжир — В.А.)».

Но эта сытая и даже сладкая жизнь на острове продлилась — увы! — недолго. Как только по округе разнеслась весть о появлении на острове португальцев, «в море не стало видно ни барки, ни лодки. Не появлялись даже птицы в небе — такой страх охватил опустевшее Красное море!»

Если вопрос питания был все же кое-как решен, пусть даже временно, то островной климат оказался прямо-таки убийственным. Странная, неведомая болезнь унесла жизни пятисот португальцев из тысячи семисот. «После двух-трех приступов, сопровождавшихся сильным жаром и болью в груди» — пишет хронист Гашпар Корреа — «они умирали, словно от нанесенного им смертельного удара, некоторые — стоя или сидя, в том положении, в котором их застала смерть».

Поэтому уцелевшие португальцы были неприятно поражены отданным в один «прекрасный» день генерал-капитаном имевшимся в составе эскадры каменщикам приказом, исследовать породы острова на предмет производства извести. «Он и здесь вздумал строить форт!» — мрачно, с обреченным видом перешептывались подчиненные дома Афонсу.

Тревога, впрочем, оказалась ложной. Причин для волнения не было. Хотя Албукерки в своем отчете назвал остров Камарам с его великолепной естественной гаванью «лучшим в мире местом для постройки форта», он, по трезвом размышлении, пришел к более практичному, на его взгляд, решению создать со временем военно-морскую базу в гавани Массауа на побережье Эфиопии. Так его подчиненные избежали тяжкой участи строить очередной форт — теперь уже на Камараме. Они продолжали выполнять разнообразные, привычные работы на своих судах, скучать и тосковать (если им оставалось на это время) и утолять свой голод верблюжатиной (поскольку коз больше не осталось). Впрочем, лучше верблюжатина, чем жареные крысы.