Война за пряности. Жизнь и деяния Афонсу Албукерки, рыцаря Ордена Сантьягу

Нунью Ваш ди Каштеллу Бранку, отпрыск более влиятельной аристократической семьи, чем Дуарти ди Соуса, смог избегнуть пытки. Однако, по приказу мстительного Алмейды, он был, вместе с другими приверженцами Албукерки, включен в состав экспедиции, направленной в далекую Малакку. Поскольку дотоле еще ни одному португальцу не доводилось добраться до, как тогда говорили, «Задней Индии»[53] (или, выражаясь современным языком — континентальной Юго-Восточной Азии), существовали вполне обоснованные сомнения в благополучном возвращении опального фидалгу.

От раджи Кочина вице-король Индии, к своему величайшему сожалению, не мог избавиться ни одним из описанных выше способов. И потому Алмейда был вынужден, со скрежетом зубовным, сгорая от еле сдерживаемой ярости, наблюдать, как раджа по-прежнему, при всяком удобном случае, свидетельствовал Албукерки свои дружеские чувства. Чтобы положить этому конец, он отдал 9 сентября1509 года следующее распоряжение:

«Я, Франсишку ди Алмейда, вице-король Индии властью Короля, моего Господина, приказываю Вам, Лоуренсу ди Бриту, коменданту форта Каннанури, принять от командующего флотом, крейсирующим в настоящее время в прибрежных водах, с рук на руки, Афонсу ди Албукерки и разместить его в каком-либо месте, в котором никто не сможет с ним разговаривать, а также позаботиться о том, чтобы он не мог связаться с правителями Каликута, Кочина и Каннанури».

Подписав этот документ, Алмейда, видимо, по некотором трезвом размышлении, решил сделать под своей собственноручной подписью приписку: «…и чтобы он не испытывал ни в чем недостатка. Лицам, внушающим Вам доверие, дозволяется его посещать».

Неужто в доме Франсишку наконец-то совесть пробудилась? Или он пожелал несколько смягчить впечатление, производимое его явной жестокостью и несправедливостью на окружающих (как бы те ни относились к Албукерки)?

Сразу же после ознакомления дома Афонсу с этим распоряжением о его строгой изоляции, Албукерки взошел на борт «Эшпириту Санту». Сопровождать его было разрешено всего лишь двум слугам. С нашей современной точки зрения этого — более чем достаточно, но не с точки зрения тогдашнего знатного португальца, особенно несущего нелегкую службу за морем, в сказочно богатой Индии.

На море была такая непогода, а «Эшпириту Санту» был в настолько удручающем состоянии (Алмейда ведь не допустил его ремонта, как и ремонта всех остальных кораблей Индийской армады, кроме «Сирни»!), что дом Афонсу вправе был задаться вопросом, уж не предназначил ли ему Алмейда, под видом «строгой изоляции» гибель на дне морском. Не успев еще добраться с берега до корабля, он разглядел с борта доставлявшей его на «Эшпириту Санту» лодки, как рабочий слон, выйдя из крепости и понукаемый своим «махаутом»-погонщиком, разрушил его дом, и как жадные руки грабителей растащили его скудное имущество.

Какое-то время «Эшпириту Санту» не мог покинуть гавань из-за шторма. Даже его капитан не решался подняться на борт своего корабля, предпочитая дожидаться окончания бури на берегу. Тем не менее, по приказу Алмейды на его борт поднялся «почетный эскорт» из солдат вице-королевской гвардии, зорко охранявший разгуливавшего по палубе опасного пассажира, не сводя с него глаз. Албукерки молча радовался возвращенной ему возможности дышать свежим воздухом близкого моря.

На другой день оборвалась якорная цепь, «Эшпириту Санту» понесло из порта в открытое бушующее море, и весь Кочин разом в голос возопил: «Глядите — Албукерки поднял бунт на корабле и спасается бегством!!!» Команды всех стоявших в порту на якоре кораблей были подняты по тревоге. Они устремились в погоню за уносимой непогодой ветхой старой каравеллой. Но вскоре преследовавшие «беглеца» Албукерки капитаны поняли, в чем дело и успокоились. Автор настоящей книги надеется, что им стало стыдно за свое поведение. Хотя, чего уж там. Приказ есть приказ.

«Доложите вице-королю» — крикнул им насмешливо дом Афонсу, не терявший чувства юмора в самых драматических обстоятельствах — «что, если бы я вздумал поднять бунт, то уж наверно выбрал бы для этого корабль, не столь источенный червями!»

Затеянный кочинскими интриганами во главе с Алмейдой недостойный фарс продолжался, однако, и после высадки Албукерки на берег в Каннанури. По пути в тамошний форт дом Афонсу обратил внимание на то, что сопровождавшие его «телохранители» усердно оттесняют его своими телами от церкви. «Эй, вы, люди!» — воскликнул он — «я ведь не подконвойный, и вы — не мои конвоиры! Я — не разбойник и не душегуб, который мог бы искать убежища у церковного алтаря! Я просто-напросто желаю войти в Божий Храм, чтобы помолиться Творцу о восстановлении попранной справедливости! Ибо в Писании сказано: „Дом Мой домом молитвы наречется!“» Как уже указывалось выше, превосходно знавший Библию, дом Афонсу постоянно приводил, в разных жизненных обстоятельствах, обширные библейские цитаты.