Война за пряности. Жизнь и деяния Афонсу Албукерки, рыцаря Ордена Сантьягу

Прилегавший к форту холм, по мнению Албукерки, был самым подходящим во всей округе местом для поселения европейцев. Он приказал коменданту крепости прокопать от реки ров вокруг форта и холма и основать на холме поселение. «На этой возвышенности Вы сможете вести здоровую жизнь, не испытывая нехватки питьевой воды. Там у Вас будут апельсиновые и лимонные деревья, а также виноградные лозы, приносящие весьма вкусные ягоды — в чем я сам имел возможность убедиться». Виноградные лозы, приносящие вкусные ягоды — в такой близости от экватора? Звучит маловероятно. Однако разве мог Албукерки, сын Португалии, страны древнего виноградарства, ошибиться в оценке качества и вкуса ягод, произрастающих на виноградных лозах?

Гарнизон форта составлял из трехсот португальцев. Еще двести сынов Лузитании были распределены по восьми наиболее плавучим каравеллам, патрулировавшим побережье. Из восемнадцати кораблей, вышедших в прошлом году в море из Кочина, два потерпели крушение у берегов Цейлона-Ланки, два других, безнадежно прохудившихся, пошли на слом в Малакке, как не подлежащие ремонту, а еще три находились в процессе «открытия» Молуккских «островов пряностей». Итого, для возвращения в Индию в распоряжении Афонсу Албукерки оставалось лишь три корабля — «Флор ди ла Мар», «Тринидади» («Троица») и «Энсобрегаш».

Девять лет, проведенных в Индийском океане, не прошли даром для «Флор ди ла Мар» — крупнейшего из кораблей португальской Индийской Армады. Доски ее бортов то и дело расходились, щели между ними зияли все более угрожающе, и шестьдесят рабов не отходили от корабельных помп, неустанно откачивая воду. Если верить хронисту Каштанеде, команда «Морского Цветка» осталась на борту своего прохудившегося в десятках мест ковчега лишь потому, что на нем остался сам губернатор, уповавший на Господа Иисуса Христа, Его Пречистую Матерь Богородицу Приснодеву Марию и святого апостола Иакова, не оставлявший надежду на свое везение и на хорошую погоду, ни на минуту не терявший мужества и всеми силами вселявший мужество в других. И потому «Флор ди ла Мар», подняв паруса с красными храмовническими крестами, нагруженный по самую ватерлинию несметными сокровищами покоренной португальцами Малакки, в сопровожденьи двух своих товарок-каравелл, отважно вышел в море-океан. Собравшиеся провожать их на малаккском берегу толпы новых, малайских, подданных короля далекой Португалии, покрывших свои головы в знак печали расставания черными тюрбанами, смотрели вслед трем кораблям своих новых хозяев, пока те не скрылись за горизонтом.

Однако счастье в этот раз не улыбнулось Албукерки. Всего через несколько дней на море разыгралась свирепая буря. Поскольку «Флор ди ла Мар», почти утративший плавучесть, грозил, развалившись на части, пойти на дно бушующего моря, ему пришлось свернуть к берегам Суматры и идти дальше вдоль побережья этого большого индонезийского острова, а затем — бросить якорь у самого берега. Однако ночью штормовой ветер, превратившись в настоящий ураган, настиг корабль и там. Пришлось срочно рубить мачты. Обломки, носимые ветром по палубе, выбивали из ветхих бортов древесину целыми кусками. Несмотря на то, что волны то и дело смывали матросов за борт, уцелевшим удалось сколотить из подручных материалов плот, спустить его на воду и перепрыгнуть на него с разваливающегося на части остова корабля. Рабам и пленным пришлось спасаться вплавь, держась за края плота, на котором сгрудилась команда. Едва плот отчалил от гибнущей каравеллы и отплыл от нее на некоторое расстояние, как «Флор ди ла Мар», наконец, развалился и затонул, вместе со всем золотом и прочим добром, награбленным воинством дома Афонсу в Малакке.

Увы — в морских волнах исчезла без следа также таинственная яванская морская карта с изображенными на ней ведомыми и неведомыми землями.

С наступлением утра Перу д’Алпойм — капитан «Тринидади», не сменившего курса и успевшего уйти далеко вперед — увидел на море обломки флагманского корабля эскадры, приказал повернуть руль и заняться спасением на водах. Кормчие и офицеры предостерегали его от этого решения. Указывая, что идти, в такую бурю, к побережью острова, было чревато риском удвоить количество обломков кораблекрушения за счет теперь уже их собственного корабля. Но Перу д’Алпойм оставался непреклонен. Он думал не об угрозе, которой подвергал свой «Тринидади», а только о смертельной опасности, угрожавшей его любимому начальнику Афонсу Албукерки. «Я без колебаний поведу корабль прямо на скалы, лишь бы спасти губернатора» — ответил он подчиненным, умолявшим его не приближаться к островному побережью.

Наконец матросы с «Тринидади» увидели несколько белых клочьев парусины развевавшихся над утлым плотиком в бушующих волнах. И через час все уцелевшие к тому времени потерпевшие кораблекрушение члены команды и пассажиры «Морского Цветка» (кроме державшихся за плот рабов и пленных, поглощенных ненасытным чревом океана) были уже на борту «Тринидади».