Война за проливы. Операция прикрытия

– В таком случае, – сказала Антонова, – первыми должны начать мы, но не во Франции, а в Проливах. Ситуация на Балканах складывается неоднозначная. Во-первых – сербы все сделали правильно, и теперь меньшая часть их сил вместе с черногорцами осаждает Шкодер, а большая готовится воевать против Австро-Венгрии. Во-вторых – болгары тоже действуют по плану, или почти по плану. Операция в Македонии в основном завершена, а во Фракии постепенно накапливаются силы для перехода в генеральное наступление. В-третьих – как мы и опасались, греки не стали придерживаться предварительного плана войны и вместо десанта на Смирну и наступления на Эпир полезли к Солуну, в результате чего не обошлось без небольшого инцидента, при котором чуть не погиб еще один ваш двоюродный брат, греческий принц Константин. По счастью, все закончилось пулей снайпера в плечо, когда он достал револьвер, чтобы выстрелом в спину убить уходящего прочь после переговоров Николая Бесоева.

– А ведь мы его предупредили, – со вздохом сказал император, делая пометку в рабочем блокноте, – причем не один раз. Еще при создании Балканского союза мы твердили всем заинтересованным лицам, что только неукоснительное соблюдение предварительных соглашений ведет к долгой и счастливой жизни. Также мы предупреждали, что жизни НАШИХ людей священны… Пожалуй, стоит вызвать этого Константина в Санкт-Петербург, чтобы провести с ним воспитательную работу.

– И еще надо отметить, – добавила Антонова, – что свою долю хаоса в балканские дела внесли и румыны, отказавшиеся менять Добруджу на Трансильванию. Румынский король напрашивается на хорошую трепку, но думаю, что здесь виновен не он, а магнаты, интересы которых могут быть ущемлены передачей Добруджи. И эту операцию по приведению Румынии в чувство теперь требуется тоже экстренно встраивать в общий план второй фазы балканской кампании.

– Но все же, Нина Викторовна, – сказал император, – давайте я попробую угадать. Начать эту самую вторую фазу необходимо с всеобщего восстания в Боснии, за которым последует наш ультиматум к австрийским властям в трехдневный срок передать эту турецкую оккупированную территорию в состав Сербии…

– Думаю, – сказала Антонова, – что два этих события должны произойти не последовательно, а одновременно. Признание ничтожными положений Берлинского трактата дает нам полное основание предъявить Австро-Венгрии ультиматум на их очищение. В случае не вывода австро-венгерских войск с оккупированных территорий война начнется третьего июля, а в случае нападения на Сербию или Черногорию – немедленно. К тому же моменту должны начаться наши операции в Проливах и против Румынии, а также вторжение германских войск во Францию. Там, насколько я понимаю Вильгельма, даже ультиматума не будет – просто войска получат приказ перейти границу.

– Учтите, – сказал император Михаил, – германского наступления через территорию Бельгии не одобрю ни я, ни дядя Берти. Нейтральная страна должна таковой оставаться. Если кайзеру Вильгельму так хочется повоевать, то пусть воюет честно, по правилам, или не воюет вообще. Впрочем, завтра утром я лично скажу об этом графу Пурталесу^[61].

– В таком случае, – кивнула генерал Антонова, – вашему дядюшке Вилли придется выбросить на помойку знаменитый план Шлиффена и биться с французами лоб в лоб в заросшей лесами холмистой долине реки Маас. Еще со времен прошлой франко-прусской войны французы нафаршировали этот участок от бельгийской до швейцарской границы фортами и крепостями, которые в современных условиях хоть и утратили большую часть своего значения, но, несмотря на это, все равно смогут служить французской армии в качестве опорных пунктов. Вместо стремительного обходного маневра, оставляющего французскую армию сразу в глубоком тылу, теперь германцам предстоит встречное сражение с непредсказуемым результатом.

– Насколько я помню историю вашей Первой Мировой войны, – хмыкнул император, – то «стремительный обходной маневр» у германских генералов все равно не получился, как они ни старались. И войну Германия все равно проиграла, хотя в этом случае, как завещал немцам Великий Бисмарк, задача войны сразу на два фронта с самого начала выглядела нерешаемой.