Война за проливы. Призыв к походу

После этих слов означенный Петр Аркадьевич ненароком почувствовал, как мысли в его голове начали ворочаться медленно, будто приржавевшие шестеренки. А то как же – только что император сам признался, что является товарищем революционеру и нигилисту, поклявшемуся положить свою жизнь за низвержение самодержавия, и т. д. и т. п…

– Государь, – как бы с натугой сказал Столыпин, – я прошу меня извинить, но считаю себя непригодным к дальнейшему исполнению своих обязанностей, поэтому прошу вас уволить меня с должности министра внутренних дел.

– Так! – произнес император и окинул Столыпина тяжелым пристальным взглядом. – А теперь, Петр Аркадьевич, извольте дать объяснение тому, что вы сейчас сказали. Я, конечно, могу дать вам свободу, но все же предпочел бы узнать причину столь скоропалительного решения.

– Это решение отнюдь не скоропалительно, государь, – ответил Столыпин, – исполняя свои обязанности, я каждый день наблюдаю, что под вашим управлением Россия движется в неправильном направлении. Каждый день действиями таких людей, как присутствующий здесь господин Джугашвили, подтачиваются государственные скрепы и расшатываются устои. Крупный капитал, который один только способен обеспечить развитие страны по лучшим мировым образцам, находится в невероятном стеснении, зато неограниченную свободу действия получили пользующиеся вашим покровительством различные рабочие общества. Поговаривают даже о конфискации некоторых помещичьих земель и раздаче ее мужицким общинам…

Сделав паузу, Столыпин глубоко вздохнул, будто набираясь храбрости, и продолжил пока еще дозволенные речи:

– Государь, я вообще не понимаю этого вашего стремления к ложно понятой справедливости. Всегда, сколько стоял свет, были господа и рабы, высшие и низшие, помещики и крестьяне. Когда я соглашался занять место министра, то думал, что буду служить торжеству укреплению государства, которое при помощи сильной власти избежит пагубной для России европейской демократии, и будет способствовать водворению в России торжества настоящей правой идеи. Я считаю, что только успешные и богатые люди, способные самостоятельно стоять на своих ногах, смогут обеспечить России будущее процветание и международный успех, но вы, государь, устремились другим путем и для увеличения своей личной популярности у так называемого народа пошли на поводу у худших инстинктов толпы. То, что делается на Дальнем Востоке, куда мое министерство направляет основной поток переселенцев, иначе как настоящим социализмом и не назовешь. Сначала я думал, что все эти реверансы перед «широкими народными массами» – только временное явление, а потом маятник качнется в другую сторону; но теперь, увидев господина Джугашвили в вашем обществе, я понял, что мои надежды тщетны. Поэтому простите меня, но я прямо говорю, что хочу уйти со своей должности, ибо не желаю больше содействовать тому, с чем считал бы нужным бороться…

Император Михаил перебросился понимающими взглядами с Кобой (мол, вот и взбрыкнул господин Столыпин), потом вздохнул и ответил: