Война за Проливы. Решающий удар

– Да, отец, – сказала принцесса Виктория, – так и есть. Нам в Британии тоже стоило бы ввести свою табель о рангах и воспринимать людей по их собственным заслугам, вне зависимости от всего прочего, но я не знаю, как переломить вековую спесь нашей британской аристократии. То, что для России естественно и не вызывает больших споров, в Британии воспримут как потрясение основ, и в то же время без этого нашей империи не выжить…

– Я это знаю, – сказал король, – только относительно недавно нам удалось изжить такой пережиток древней старины, как покупку патентов армейских офицеров, а уж такие реформы, что проводит у себя Майкл, и вовсе способны вызвать в Британии государственный переворот. Слишком много ног оттоптали мы с Джоном в последнее время, слишком много блестящих карьер оказалось загублено на корню.

– В таком случае, – сказала принцесса Виктория, – хотя бы для начала, в целях человеколюбия, запрети устройство в Великобритании человеческих зоопарков, которые не только унижают достоинство представителей отсталых народов, но и являются оскорблением Творца Всего Сущего, ибо самые дикие дикари имеют тот же образ жизни, как и Адам с Евой, только что изгнанные из рая.

Адмирал Ларионов добавил:

– Новые идеи необходимо вводить в общество постепенно и лучше всего в качестве новой моды…

– Я это понимаю, – сказал король, – и хочу попросить вас обоих об одолжении. Я тут краем уха слышал, что вы в России собираетесь устроить специальное учебное заведение, в котором будете обучать будущих монархов. Я хотел бы отдать туда своих осиротевших внуков, и поэтому, Тори, хочу попросить, чтобы ты присматривала за тем, как дела у твоих племянников. В этой чужой для них стране ты будешь для Эдуарда и Георга единственным родным человеком. Адмирал Фишер будет сидеть здесь, сердитый как сыч на яйцах, и оберегать британский престол, а ты должна проследить за тем, чтобы мальчики по окончании обучения и наступлении совершеннолетия смогли решить, кому из них править Великобританией, а кто станет его лучшим помощником.

– Да, отец, я сделаю это, – сказала Виктория, – и потому, что ты просишь, и ради памяти Георга, который был моим любимым братом. Если вот здесь, – она погладила себя по выпуклому животу, – находится мальчик, то я обязательно назову его Георгом в честь брата.

– Да будет так, – сказал король. – Аминь!

28 сентября 1908 года, утро. Лондон, отель Сент-Джеймс.

Лондонская конференция проводилась в арендованном для этой цели отеле «Сент-Джеймс» – его сочли наиболее удобной площадкой для проведения этого мероприятия, в силу того, что тот располагался в пяти минутах пешей ходьбы от Букингемского дворца. Первый день работы саммита был посвящен официальным процедурам по приему Великобритании в действующие полноправные члены Континентального Альянса с правом вето – таким же, как у России и Германии. Молодой Уинстон Черчилль, еще не огрузневший, в светлом костюме и мягкой шляпе, был просто неотразим. Весь официоз этого мероприятия лег на его плечи, да еще на плечи русского и германского послов, фамилии которых звучали так, словно были взяты из учебника истории.

Россию в Лондоне представлял граф Александр Константинович Бенкендорф, почти не знавший устного русского языка и совершенно не владеющий письменным, в силу чего и Николай Второй, и Михаил разрешали ему составлять отчеты на французском языке. Безобразие, конечно, но из уважения к сединам император Михаил решил не трогать старика с его места, тем более что свой дипломатический хлеб он ел недаром. Вся подготовительная работа перед проведением конференции была проделана безукоризненно, в силу чего граф Бенкендорф получил высочайшую благодарность Михаила II «за ревностные и успешные труды».

Кроме того, у графа имелось два вполне заслуженных сына: один – морской офицер, второй – кавалерист; оба сражались в русско-японской войне, где получили ордена, и оба принимали участие в европейской мебельной перестановке. Старший сын Константин, лейтенант флота, командовал на «Измаиле» носовой башней главного калибра, младший, штаб-ротмистр лейб-гвардии Конного полка, в составе армии Брусилова участвовал и в Трансильванской и во Фракийской операциях русской армии. Так что снисходительное отношение Михаила к недостаткам графа Бенкендорфа определялось еще и заслугами сыновей. В дальнейшем такое безобразие как незнание чиновником русского языка следует считать недопустимым, но в данном случае сойдет и так.