Война за Пустоши

Строиться к битве мы начали еще до рассвета, едва ночную темноту сменили предрассветные сумерки, дающие возможность хоть что-то разглядеть. Кашевары затемно приготовили походный завтрак, но набивать брюхо перед битвой захотели немногие. Большинство бойцов ограничилось парой сухарей, наскоро запив их водой. План грядущего сражения мы еще раз обсудили накануне на вечернем военном совете, и сейчас предводители моей армии выводили свои отряды, не дожидаясь моих приказов. Все понемногу занимали свои позиции на поле битвы. Основой нашего боевого порядка была тяжелая пехота нордов, обученная сражаться в сомкнутом строю. В поле их вышло три с лишним тысячи. Копья, длинные черные щиты по грудь владельцу, кованые шлемы и прочные доспехи из кузниц и арсеналов Черного замка. Задача этих отрядов была простая, но не становящаяся от этого легкой – принять на себя яростный натиск конницы Орды и союзников-наемников Глуума. Принять, выдержать, а потом стоять до конца. В строю ни к чему высокое мастерство бойцов-поединщиков, здесь не нужны особая сила или быстрота. Главное – держать строй, не дать врагу разорвать стену щитов и смешать шеренги, превращая войско в беспорядочную толпу. Тогда пехотинцам остается надеяться только на помощь союзников. Иначе все, сдавят и вырежут до последнего бойца. А устоять будет непросто. Когда ты стоишь в пешем строю, а навстречу несется лавина конных лучников, кажется, что они все целятся только в тебя. Это не так, тебя даже не видно в центре строя, если ты, конечно, не единственный конный среди пехоты. Лучники обычно бьют навесом, целясь не в одиночного бойца, а просто в плотный строй противника. Но даже опытного воина способна испугать падающая с неба туча стрел. Щит, такой огромный и неудобный в походе, внезапно становится на удивление маленьким. Хочется целиком спрятаться под ним, а оперенные посланцы смерти уже со свистом падают вокруг тебя. Со стуком втыкаются в щиты, с чавканьем – в землю под ногами. И с особым, глухим звуком – в тела твоих товарищей. Кто-то рядом падает с диким истошным криком, кто-то умирает молча. А сверху со свистом летят все новые и новые стрелы. Кто слышал их пение хоть раз, уже не забудет его до самого смертного часа. Но такова доля пехоты в большой битве – стоять и держаться, держаться и стоять.

В промежутках между отрядами пехоты мы поставили несколько вагенбургов – полевых укреплений из составленных в квадрат и сцепленных друг с другом возов. Чтобы слишком юркий противник не пролез под возами, снизу они были закрыты навесными щитами из толстых досок. Сверху на возах стояли стрелки с луками и арбалетами, а кое-где и стрелометы «скорпионы». В бою каждый такой вагенбург превращался в маленькую деревянную крепость. Этот прием людские полководцы позаимствовали в свое время у гномов. В вагенбургах хранились запасы стрел и копий, сюда несли раненых. Стрелки, возвышаясь над пехотным строем, могли без помех стрелять через головы пехоты, а сами при необходимости укрывались за высокими бортами повозок. И даже если врагу удавалось потеснить пехотный строй, проходы внутрь вагенбурга легко перекрывались, и крепость на колесах могла какое-то время сражаться в окружении. В вагенбургах засело большинство имевшихся у меня арбалетчиков и часть лучников. Еще по паре полусотен лучников поднялись на окрестные склоны. Оттуда они могли стрелять по врагу, подошедшему к нашему строю, но главной их задачей было встретить отряды степняков, если те полезут через горы во фланг моим войскам.

Перед пехотным строем встали пешие лучники из орочьих племен Пустоши.