Война за Пустоши

– Да, нынешние шаманы могут многое, – грустно кивнул старый орк. – Горючее зелье творят, злой огонь могут во врага метать. Многое могут. Я такого не могу. И мой учитель не мог, а он был великий шаман, сейчас таких уже нет. Не наше это все. Злое, недоброе и не наше. И сам Глуум загадка. Он очень сильный, но никто не понимает, откуда такая сила. В Степи шепчутся, что Глуум научился говорить с древними богами и они дали ему часть своей силы. А Глуум дал по крупице этой силы шаманам, поэтому за ним пошли многие. Многие, хотя и не все. Но мы лишь глупые, выжившие из ума старики. Мы Великому Глууму не нужны, у него теперь свои шаманы. Они стали чужими для Великой Степи, потому что Глуум наполнил их чужой силой. Сильные, но глупые. Променяли свободу на силу и сами не заметили, как превратились в рабов этой силы. Ты говоришь – Глуум приказал шаманам убить твоего Повелителя? Неслыханное дело! Шаманам нельзя приказывать. Шаманов можно только просить. Но Глуум не любит просить. А те, кто с ним не согласен, очень быстро уходят в Верхнюю Степь. И оставшиеся боятся спорить с Великим Глуумом.

– И ты ничего не можешь сделать, багшаан? – тихонько спросила молчавшая до этого Урр.

– Почему не могу? Могу. Сидеть здесь могу. Вот и сижу, цайны-лист пью. Хорошо, хо?

Ут-Шаас замолчал и вновь наполнил наши пиалы терпким, уже чуть подостывшим отваром. Потом надолго замолчал, лишь временами делал маленький глоток из глиняной посудинки.

– Я буду ночью говорить с духами, – заявил он, когда пиала опустела. – Ночуйте в этом шатре. Урр, где у меня припасы, не забыла? Вода в ручье, он рядом, по звуку найдете. К озеру не ходите. Вообще лишний раз никуда не ходите. Днем много лишних глаз, а ночь – время недобрых духов. Незачем удачу без нужды проверять. Утром еще говорить будем.

С этими словами старый орк поднялся и вышел наружу.

Глава 11

До ночи мы с Урр маялись от безделья. Сидеть в шатре, не высовываясь наружу, когда внутри все требовало продолжить путь, оказалось испытанием, схожим с изощренной пыткой. Порывистая орчанка, похоже, испытывала те же чувства. Шаман к нам больше не заглядывал, лишь пару раз через распахнутый по летнему времени вход в шатер мы видели, как он с неизменным котелком навещал больного орка. Тогда из соседнего шатра вновь раздавались крики, но они быстро смолкали, и на стоянке вновь воцарялось безмятежное спокойствие.

Уже начинало темнеть, когда старый орк прошел в сторону своей землянки.

Спать не хотелось, мы достаточно отдохнули днем. Я поднялся, одеваться не стал, лишь завернулся в плащ и подошел к выходу из шатра. Небо налилось тем густым синим цветом, какой бывает после заката, но перед наступлением полной темноты. На его фоне чернели столбы онгонов, окружающие мохнатый горб землянки. Вдали серебристыми отблесками светилось озеро.

В вечернем воздухе глухо прогудел первый удар шаманского бубна. Потом еще один, и еще. Ритм ударов постепенно убыстрялся, над холмом, служившим крышей землянки, вспыхнул странный огонь. Мертвенно-синий, острыми языками взметнувшийся в темное уже небо. Столбы такого же пламени выросли между деревянными идолами. В воздухе замелькали непонятные тени. Они совсем не напоминали те, что я видел накануне в глубинах озера. Там были непонятная мне мощь и древняя сила. Здесь творилось что-то другое, хотя тоже непонятное. Я вспомнил слова шамана о том, что ночь – время недобрых духов. Я не ощущал присутствия пробуждающейся волшбы или применения хоть какой-то магии. Снова, в который уже раз. Молчало и кольцо-артефакт. А раз так, то нечего пялиться на происходящее, словно деревенщина, впервые попавшая на городскую ярмарку. Шаману моя помощь не нужна, так что стоять здесь всю ночь бессмысленно. Приняв такое решение, я закрыл легкую деревянную дверцу и повернулся спиной к шаманским чудесам.

Спать по-прежнему не хотелось, но я все же лег и закрыл глаза. Слышно было, как орчанка ворочается на своем ложе, устраиваясь поудобнее, и тихонько ругается себе под нос на родном наречии. Ей тоже не спалось. Снаружи продолжали доноситься приглушенные удары в бубен, изредка заглушаемые совсем непонятными звуками. Не разобрать, то ли это стоны, то ли протяжные крики. Словно странные голоса вели в ночи непонятный нам разговор.

Внезапно я услышал, как Урр решительно откидывает плащ, которым укрылась, и встает. По полу шатра прошлепали босые ноги, и я почувствовал, как орчанка ложится рядом со мной.

– Холодная ночь, вместе теплее, – буркнула она, прижимаясь ко мне плотнее. В шатре было довольно тепло, но я не стал спорить и накрыл Урр полой своего плаща. Так мы пролежали некоторое время, пока орчанка снова не заворочалась. На ощупь она не казалась холодной или замерзшей, но я чувствовал: девушка слегка дрожит всем телом. Я обнял ее посильнее и, не удержавшись, погладил ладонью. Ощутил крепкие мышцы под гладкой и упругой кожей и внезапно сообразил, что на степнячке нет никакой одежды.

– А ты все же настоящий воин, Повелитель, – внезапно заявила Урр.

– Воин? – не понял я.