Война за Пустоши

Такого со мной не было уже больше века, с тех пор, как похоронил последнюю из своих прежних возлюбленных, высокородную Винзельтруду де Сагарах, для друзей просто Ви. Красавица-магичка, неожиданно заявившаяся в Черный замок на исходе суровой зимы, оказалась не только красавицей, но и умницей и надолго задержалась у меня в гостях. Магичкой она тоже была не из последних и частенько сутками пропадала в богатой замковой библиотеке или башне, отведенной для лабораторий магов. Незаметно, как она думала, испробовав на мне несколько заклинаний, боевых и приворотных, и не получив ожидаемых результатов, Винзельтруда успокоилась и решила, что лучше иметь меня в друзьях, чем доводить дело до открытой магической войны. Постепенно наша дружба переросла в нечто большее, хотя характер у Ви оказался под стать лесному пожару. Только что все вокруг было спокойно – и вдруг перед тобой вырастает стена огня, и уже поздно бежать. Мне было хорошо с ней, и будь проклят тот светлый маг, что сумел пробить защиту Ви во время их магического поединка. Возможно, не стоило брать ее в тот поход, но Винзельтруда уперлась. Ей очень хотелось проверить в деле пару вновь разработанных заклинаний, и я согласился. Большой войны тогда не ожидалось, я собирался уничтожить всего один замок, который Светлые воздвигли на границе моих земель, в очередной раз пытаясь перерезать пути из Черного замка в Скальдберг. Мы знали, что в замке будут маги Светлых, но никто не ожидал, что они будут так сильны. Осада и штурм того замка дорого мне обошлись, погибло много моих сподвижников, а воспоминания о гибели Ви отравляли мне душу еще лет пятьдесят, пока время постепенно не приглушило боль от потери прекрасной магички. С тех пор я не то чтобы избегал женщин, просто старался, чтобы случавшиеся временами увлечения не перерастали во что-то серьезное. Больше века мне это удавалось, и кто бы мог подумать, что я, как какой-то юнец, потеряю голову от обычной орчанки.

Помотав головой, я постарался избавиться от мыслей и воспоминаний о моих подругах, бывших или нынешних. Не сейчас. Не то время и не то место.

Я поспешил догнать старого шамана и пошел с ним рядом. Но Ут-Шаас молча шел вперед, не торопясь начинать обещанный разговор.

Мы шли к скрытой под холмом землянке. Прошли мимо торчащих среди травы онгонов. Мне показалось, что с ними за ночь произошли какие-то изменения. Померещилось со сна, что ли? Я помотал головой, еще раз протер глаза. Нет, не померещилось. Фигура с бычьими рогами, раньше возвышавшаяся почти в середине строя, теперь стояла с самого края. А страшилище с черепами выгнулось совсем уж немыслимой дугой. Но шаман прошел мимо, не обращая на разгулявшихся идолов ни малейшего внимания. Я решил последовать его примеру.

Сидеть у входа в этот раз не пришлось. Орк по-прежнему молча откинул кожаную занавесь и движением руки показал мне, чтобы я заходил внутрь.

Мы, пригибаясь, вошли. Внутри горели два небольших светильника, воздух в землянке был спертым, сильно пахло дымом и какими-то то ли курениями, то ли зельями. Шаман прошел в дальний от входа угол и сел на лежащую на земляном полу шкуру. Указал мне место у входа напротив себя, надел свою диковинную шапку. Свисающая с нее бахрома снова полностью скрыла его лицо. Я вспомнил, что подобные одеяния изредка встречались и у северных шаманов. В Пустошах считалось, что все эти заговоренные шнуры, ремешки и подвески-амулеты должны защитить пришедших к шаману от дыхания Нижнего мира, а тело самого шамана, остающееся без хозяина, ушедшего на время в другие миры, – от проникновения в него зловредных духов.

Тем временем Ут-Шаас взял в руки стоявший у стены большой бубен и начал тихонько в него постукивать. Мне приходилось видеть шаманские камлания, когда племенные колдуны северных орков заклинали духов перед большой охотой или набегом на соседнее племя. Вот и сейчас я ожидал, что Ут-Шаас вскочит и закружится в безумной пляске, сопровождаемой гортанными криками, призовет духов, и те будут говорить со мной устами шамана. Но старый орк не торопился кружиться и голосить. Похоже, постукиванием по бубну он лишь настраивал себя на предстоящий разговор. И его молчание в дыму от светильников производило большее впечатление, чем самые дикие прыжки.

– Ночью я говорил с духами Нижнего мира, – наконец заговорил шаман, продолжая постукивать по бубну. – Теперь я знаю, кто ты.

– Я сам этого не знаю, – усмехнулся я. – Хотя и не отказался бы узнать все до конца.

– Все до конца не знает никто. Ни орки, ни люди, вообще никто. Даже тонконогие, хоть и называют себя Перворожденными, не могут знать всего. Хотя их познания и велики. Даже боги, что создали нас всех, всего не знают. Это и не нужно. Ты хочешь знать, кто ты? Ты – хозяин Черного замка, тот, кого называют Владыкой Тьмы и Повелителем людей черного железа. Тебе этого мало?

– Я хочу знать, как и зачем я появился в этом мире, кто меня таким создал?

– Хочешь – ищи, узнавай, – пожал плечами старый шаман. – Но представь – ты узнал все, что хотел. Что это изменит?

– Многое. Многое, если не все.