Война за справедливость, или Мобилизационные основы социальной системы России

Все «образованное общество» того времени (в противоположность нашему), включая, естественно, революционеров, было буквально ослеплено идеями марксизма, видимостью его научности и не понимало действительной природы социальных отношений в России, ведь и они, как говорил Э. Дюркгейм, не принимали никакого участия в их формировании.

Иначе, если допустить научный характер марксизма, социал-демократы сохранили бы единство своих рядов и не превратились в постоянно оппонирующие и, мягко говоря, недружественные друг другу партии большевиков, меньшевиков и эсеров (левых и правых). Потому что наука не допускает неоднозначности толкований, ее законы неумолимы и всеобщи, а любые сомнения в них говорят о ее… ненаучности. Именно об этом свидетельствует раскол в среде российской социал-демократии.

Нетрудно заметить, что за прошедшие сто лет мало что изменилось в понимании событий того времени, в понимании нашей истории. И, судя по всему, это «понимание» станет отправной точкой формирования исторического мировоззрения новых поколений «образованного общества» на основе единого школьного учебника и даже при его отсутствии.

А мы, исходя из стремления все-таки выйти на позитивное понимание социальных процессов, полагаем, что при увеличении показателя права (Пр), допустим, на 50 % увеличивается и произведение Пр*Пв, т. е. растет показатель власти (Вл). Благодаря Приказу № 1 власть сконцентрировалась в солдатских и рабочих комитетах и советах, неизбежно порождая высокую степень социальной мобилизации, которая стала результатом появления бинарности в военной круговой поруке.

Она, как мы установили выше, определяется двойной ответственностью – по горизонтали, т. е. внутри равных между собой потенциалов, что при отсутствии вертикальной связи характерно для мятежа (и криминала), и по вертикали, между разнозаряженными, соподчиненными потенциалами, что характерно для вертикали власти. Такая бинарная ответственность представляет собой атрибут власти и одновременно ее внешний признак.

Приказ № 1 не просто провозгласил власть Советов, он установил вертикаль ответственности, установил новую бинарную ответственность в военной круговой поруке. Так революция произвела на свет новую социальную власть – Советы. (Переворот же лишь меняет местами одних акторов с другими, меняет местами у одной и той же власти, например, как на Украине в 2014 г.)

Известно, что Приказ № 1 был написан для Петроградского гарнизона с единственной целью – снизить опасность возможных репрессий против восставших солдат со стороны офицеров как представителей власти. Но его спонтанное распространение по территории всей страны, по всем фронтам было молниеносным. У офицеров буквально выбили почву из-под ног, у них больше не было ни права, ни власти.

Как вспоминал генерал А. И. Деникин, «у военных начальников власть уже была отнята, а Временное правительство – бессильно».[476] Учитывая заявление военного министра А. И. Верховского о распространенном среди нижних чинов взгляде «на офицера как на своего врага, заставляющего его «бессмысленно» умирать», можно себе представить с каким восторгом и с каким злорадством солдаты встретили появление Приказа. Все попытки Временного правительства и некоторых членов Исполкома Совета как-то снизить его потенциал изданием впоследствии новых приказов и воззваний, разработкой «Декларации прав солдата», чтобы сохранить хотя бы видимость воинской дисциплины, ни к чему не привели. Скорее, наоборот, подлили масла в огонь.

Этот феномен А. И. Деникин объяснял так: «Быстрое и повсеместное, по всему фронту и тылу, распространение приказа № 1 обусловливалось тем обстоятельством, что идеи, проведенные в нем, зрели и культивировались много лет – одинаково в подпольях Петрограда и Владивостока, как заученные прописи проповедовались всеми местными армейскими демагогами, всеми наводнившими фронт делегатами, снабженными печатью неприкосновенности от Совета рабочих и солдатских депутатов».[477]

Из этих горьких слов, тем не менее, следует, что Приказ содержал в себе мысли, которые давно бродили в народе, и он не был только стихийным творчеством группы мятежных солдат или большевистских агитаторов хотя бы потому, что сразу нашел отклик среди широких слоев низшего сословия. Из этого также следует, что «наводнившие фронт» делегаты-демагоги обладали таким правовым иммунитетом, нарушить который никто не смел (не исключая и самого А. И. Деникина). Другими словами, Совет выступил в роли носителя настоящего суверенного права, которое ему сообщил Приказ. Вывод – Приказ стал источником суверенного, конституирующего права!