Война за справедливость, или Мобилизационные основы социальной системы России

Похожая картина складывалась и в городах, где проходила пролетарская революция – частная собственность была или существенно ограничена, или фактически отменена, так как фабрики и заводы захватили рабочие комитеты и профсоюзы (нередко с участием большевиков и их агитаторов). И все это вопреки демократическим убеждениям «образованного общества» и вопреки его политике. Вернее, не политике, ее у правительства просто не было, и быть не могло без решений Учредительного собрания – оно же было временным, а значит чисто техническим. Политикой оно пыталось представить свои ощущения, свои сословные фантазии на тему всеобщей демократии и свободы.

На деле же, в реальности, Временное правительство, «называющее себя революционным и демократическим», как говорил Ленин, действительно месяцами водило крестьян за нос и надувало их обещаниями и оттяжками не просто так, а ради того, чтобы… разрушить государство.

Простите, но так получается! «Аппарат власти» ведь разрушили. А «успехи» в экономике помните? – минус 28,2 % валового промышленного производства (ниже этого производство в России никогда не падало). Добавьте к этому вполне рукотворный финансовый крах, и станет ясно, что именно в этом и была реальность, если, конечно, отказаться от собственных ощущений и «рассматривать социальные явления сами по себе».

«Разве большевики…», – задавался списком из риторических вопросов на две страницы абсолютный прагматик, чистейшей воды «буржуй» и враг большевизма А. А. Бубликов, когда весной 1918 года анализировал итоги правления Временного правительства. «Разве большевики, – спрашивал он, – со спокойной совестью подготовляли фактическое банкротство России и разве это они начали утверждать, что это коснется только богатых…, что за войну должны заплатить богатые?»[628]

Другими словами, некоторые современники тех драматических событий прекрасно понимали, что после себя «демократическое» Временное правительство, сформированное рафинированной русской интеллигенцией, оставило не государство, а руины, выжженную землю, хуже Мамая. Можно даже сказать, что элита, высшее сословие сожрало не только Российскую империю, но и «буржуазно-демократическую», причем в рекордные сроки – за восемь месяцев, и, конечно, из самых лучших побуждений – ради свободы и демократии (почти как в 1991 г.).

Вот такой парадокс!

Конечно, никто из участников тех событий не скажет вам, что они хотели разрушить государство, наоборот. «Перед нами встала задача создать завершенную структуру нового государства», – вспоминал А. Ф. Керенский свою лебединую песню в своих же ощущениях. А сегодня все это напоминает плохой анекдот – хотели как лучше, а получилось как всегда.

Большевики в этом смысле выгодно отличались от «демократов». Они по крайней мере не скрывали, что хотят разрушить государство, правда, потом, в коммунистической перспективе. А на тот момент всем было ясно, что государство сломали не они, им и разрушать-то ничего не надо было, все уже было разрушено до них. Им, наоборот, нужно было государство на так называемый переходный период от капитализма к социализму, но особенное, для подавления эксплуататоров. Им нужна была самая настоящая диктатура, не по форме, а по содержанию. Такой диктатурой в их понимании могла быть только диктатура пролетариата. В. И. Ленин об этом говорил так: «Государство есть особая организация силы, есть организация насилия для подавления какого-либо класса. Какой же класс надо подавлять пролетариату? Конечно, только эксплуататорский класс, т. е. буржуазию».[629]

Характерно, что установить настоящую диктатуру тогда хотели практически все – и «образованное общество», и большевики, и даже Временное правительство. Как вспоминал видный меньшевик и член президиума ВЦИКа первого состава Ф. И. Дан, «правительство, возглавляемое Керенским, увлеклось чисто формальной идеей создания «сильной власти», опирающейся неизвестно на что и на кого».[630] А мы прекрасно понимаем А. Ф. Керенского: ему, страдавшему от недостатка легитимности, нужно было получить право… на подавление оппонентов, естественно. На его месте так поступил бы каждый, просто у него «силенок» не хватило, ведь он ни на кого не опирался, фактически представлял самого себя любимого.

И все для того, чтобы навязать оппонентам свою волю. Но это же война – помните, К. Клаузевиц давал ей определение: «Война – это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю». Не просто война, а гражданская, именно к ней поступательно двигались все политические силы страны: одни – чтобы выйти из мировой войны, а другие – чтобы ее продолжить. Одни – чтобы отменить частную собственность, другие – чтобы ее сохранить.