Война за вадьмино наследство. Дилогия

Но стоило мне сделать пару шагов по направлению к кухне, где слышался весьма подозрительный звон посуды, сигнализирующий о том, что Рекс наводит инспекцию на предмет того, что еще можно незаконно сожрать, пока хозяйка отвернулась, как в дверь забарабанили.

— Холд, если ты вернулся за благодарностью… — начала было я и осеклась.

— Драсти, госпожа ведьма, — робко проблеял молодой паренек в серой университетской форме с нашивкой филина на правом плече.

Гость был выше, худее, да в конце концов темнее, но я узнала в нем своего. Не родственника. Собрата по страданию.

— Водички? — в качестве соболезнований предложила я, отступая.

— Мне бы настоечку вашей бабки, — умоляюще сложил руки студент, нетвердой походкой проходя внутрь. — Ту самую, на рябине, а то мне через час на экзамен идти.

Я целеустремленно развернулась и зашаркала тапками в сторону секретной панели, где Дунканара прятала свое подпольное зельехранилище.

— Как выглядит, помнишь?

— А то ж.

«Та самая настойка» плескалась в мутном двухлитровом бутыле, густо заросшем паутиной. Зубами вырвав сопротивляющуюся пробку, я отважно нюхнула содержимое и закашлялась.

Рябиной там и не пахло.

— Вот, — парнишка снял с полки мерный стаканчик и пальцем отметил, сколько надо лить.

Плеснув бабкиного зелья, я прижала бутыль к груди и во все глаза уставилась на студента. Тот сделал шумный выдох, одним махом опрокинул в себя жидкость и закрыл свободной рукой рот. В один миг его лицо стало красным, на лбу выступили капельки пота, а глаза полезли из орбит.

— А. Хорошо… — проорал он, жадно хватая ртом воздух.

Чудодейственная настойка в один миг преобразила юнца, зарядила бодростью и как рукой сняла похмельный синдром. Сунув мне горсть талеров, студент выскочил из дома с криком:

— Ну держитесь, профессор Урпалаки. Я иду…

Все еще любовно прижимая бутыль к груди, я проследила взглядом за несущимся по улице покупателем, а потом решительно плеснула пойла в мензурку.

Эффект неописуемый. Такое чувство, словно тебя окунают с головой в ледяную прорубь, а на выходе ты попадаешь в котел с лавой, которую заботливо помешивают черти. Заорав от переизбытка чувств, я торопливо припрятала бутыль обратно и занялась домашними делами.

И если раньше больше всего на свете мне хотелось сдохнуть, то теперь я носилась по дому, одержимая приступом рабочего энтузиазма. Первым от него пострадал Рекс. Котик как раз подчищал остатки вчерашнего рагу, когда на кухню влетела я и потащила котика купаться.

Вторым, кого задела направленная в мирное русло энергия, оказался двор. Не знаю, что стукнуло мне в голову, но это что — то настояло на том, чтобы разбить перед крыльцом клумбу. Больше всего этому произволу почему-то воспротивился петух. Птица ходила вокруг и возмущенно кукарекала, пока я не пригрозила пристукнуть живой будильник лопатой и прикопать тут же в качестве удобрения. Решив, что клумба лучше, нежели свежая могила, храбрый петушок взлетел на перила крыльца и стал наблюдать за тем, как Рекс, переживший водные процедуры, отчаянно вылизывается.

Запала хватило на клумбу, поход по магазинам и даже, внимание, на генеральную уборку.

В приподнятом настроении я порхала по кухне, шинкуя овощи и ногой отгоняя Рекса от замаринованного на ужин мяса. В высшей степени продуктивный день постепенно перетек в приятный вечер. За окном тихо переругивался с рабочими Холд, квохтал оскорбленный клумбой петух, убаюкивающе шумели ветвями деревья.

Как выяснилось чуть позже, на этом экзамене жизни предмет «предчувствование беды» я безбожно завалила.

ГЛАВА 6. Ужин

Розы скукожились и сдохли.

И это вопреки всем моим старания продлить их существование. Зато цветок, принесенный близнецами, ожил даже в простой воде из-под крана, раскрыл бутон и ненавязчиво благоухал. Его не смущала старенькая кружка с отбитой ручкой вместо вазы и полное пренебрежение с моей стороны.

Тем не менее меня мучали кое-какие сомнения. И я поспешила их развеять сразу же, как только господин Заленвах с сыновьями объявился на пороге.

— Спасибо за цветок, — улыбнулась я мальчишкам.

— Это не мы, — выпалил Марк, получил от брата мощный тычок, скривился и исправился:

— Это мы. Простите, тетя Итара, на рефлексе вырвалось.

Подозрительно глянув на двух чересчур невинных близнецов, я отправила всех мыть руки и ушла на кухню.

Ужин шел своим чередом. Господин Заленвах хвалил мои кулинарные таланты, прямо скажем, очень слабенькие. Я строила из себя хорошую хозяйку, наперебой предлагала всем добавки. Несчастный Рекс пускал слюни в коридоре.

Близнецы хранили многозначительное молчание, а потом синхронно встали со своих мест.

— Папа, — важно начал Марк.

— Тетя Итара, — подхватил Энги.

— Мы посовещались и решили, что…

— …вы обязаны пожениться.

Я чуть со стула не упала. Счастливый отец семейства разразился приступом жуткого кашля.

— Не… Кх-кх. Не… Кх-кх-кх, — давясь, попытался выразить свой протест мужчина.

Это был первый случай, когда кто — то поперхнулся не из-за моего кулинарного таланта.

— Только через мой труп, — заявила я, мрачно глядя на инициаторов.

Близнецы переглянулись.