Война за веру

— Да. Если хотите доверия, дадите заложников и каждого десятого воина, когда мы пойдем в Тазу. Доля трофеев такая же, как для моих людей.

— Хочешь привязать к себе? — прямо спрашивает.

— Конечно, — подтверждаю не раздумывая. — Братья по оружию важнее дальнего родства по крови. За деньги его не купить. И не думай, что они отобьются. Я знаю, как взять за глотку.

Специально ездил в прошлом году на местность посмотреть. Селение расположено в узком, однако удобном проходе между горами Рифа и Атласа. Чрезвычайно выгодное расположение, дающее богатство благодаря караванам и взимаемым с купцов пошлинам. Им придется поделиться ценностями. Мне очень нужна победа и деньги.

— Если прижму сам, никакого союза не будет. Подчинение и дань.

— Воины это понятно, — сказал Сломанное Топорище, помолчав. — А заложники… Девок возьмешь? — А это прозвучало с насмешкой.

— Половину, — не задерживаясь, говорю, получив откровенно удивленный взгляд.

Ну да. Если уж речь заводить о равенстве имущественном и юридическом, как вещает Мария, то глупо возражать в данном вопросе. Может быть, для родителей девчонки не столь ценны, но их проще перетащить на свою сторону. В этом роду очень многие молятся Единому, но не в нашей версии, а сирийской. Там полно павликиан. Дикость на самом деле. Христа не распяли, а апостол Павел был. Он адаптировал иудейство для язычников, отменив многие предписания, молитвы в Иерусалимском храме и пожертвования туда. Среди мавретанцев тоже случался переход в эту веру, но у них столько сект, спорящих о правильном поведении и догматах, что и богослов не разберется. Общее одно — египетский крест на шее или в виде татуировки. Это такой, с кольцом наверху, символизирующий бесконечность жизни и смерти. Ихние как раз из таких. Возможно, еще и поэтому пытаются договориться. Мы им и в духовном смысле ближе Каменной Земли и Слоноубийцы. Хотя павликианцы не разрешают женщинам исполнять обязанности священников.

— Пятеро мальчишек и пять девчонок. Родители уважаемые и хотя б один сын твой. Не старший.

Это серьезная уступка, о чем оба в курсе.

— Жить будут на правах воспитанников.

Если нарушите договор, зарежем, вслух не прозвучало. Это и так понятно. На то и заложники. Если щадить, какой тогда смысл.

— Я такие условия сам принять не могу, — помолчав, сказал старейшина. — Мы должны обсудить.

— Понимаю. У вас время до заката.

Господи, как я устал. От этих разговоров хуже, чем в бою. Там адреналин в башку бьет и за жизнь дерешься. Здесь нужно каждое слово обкатать, прежде чем выложить. И ведь всем все одно не угодишь. Махнул своему личному десятку и пошел пешком по кварталу, заглядывая в дома и выясняя итог битвы на предмет потерь, хвала Ему, небольших, сбора добра и отношения к пленным. Я человек по-своему гуманный, поэтому убили только мужчин старше тринадцати. Ну если женщины не хватались за оружие и случайно под горячую руку не попали или под разрыв. Чужих тяжелораненых тоже добивали. Скорее из милосердия. В качестве рабов они не нужны, и лечить их никто не станет. К чему обрекать на страдания.

Своих пострадавших отправлял в обитель к жрицам на излечение, благо раненых серьезно всего полдюжины. Рабов отпустил на волю широким жестом. Если уж честно, большинство все равно не имеет куда идти, пристрою к себе. Зато какой я весь из себя добрый, аж Чистые хмурятся. Они уже мысленно поделили живой товар. Ничего, женщин и детей из уничтоженного рода и без того хватает. Кстати, здесь их оставлять нельзя. Ни в коем случае. Лучше продать кочевникам. Оно мне надо, иметь в доме способную подсыпать отраву в котел? Только самые маленькие останутся. Лет пяти-шести. Подрастут, уже наши будут.

Дома́ получат наиболее отличившиеся в бою. Есть достаточно бедных, пошедших за мной. Возможно, один под церковь перестроить. Неудобно из города бегать на молитвы ко мне в особняк, да и постоянное наличие целой толпы изрядно раздражает.

Всякая еда, посуда особо не трогает, хотя лишним ничего не бывает. А вот мастерские, склады товаров, плавильни, лошади, волы и многое другое — огромное подспорье. Смутно представляю раздел, уж больно много всякого разного. Без недовольных не получится. Даже как по жребию доли делить — неясно. Чисто выкупить, а затем распределять, никаких денег недостаточно. Да они еще пригодятся на самые разные нужды, и щедрость тоже не должна быть беспредельной. Ну, на то у меня есть Писарь. Он прекрасно умеет оценивать чужое имущество. Худо-бедно мы сегодня взяли под контроль четверть Хетара. А это очень серьезно и выводит общину на новый уровень.

— А тебе чего надо? — спрашиваю маячащего по соседству Петуха.

Руку ему, похоже, исправила одна из пришедших молодых жриц. Не в лубке и двигает, хотя и висит на шее в повязке. За спасение чего отхватить захотел?

— Мой отец всю жизнь ковырялся в земле, — сказал парень, — да так и помер бедняком, сколько ни просил богов послать ему богатство. Когда он скончался, я не стал ждать, пока молитвы дойдут. Сел на коня и отправился в сертан взять, чего можно.