Война за веру

Через четверть часа их распахнули и меня пригласили. Еще через час я стоял, пересчитывая заработок. Двести пятьдесят мешков шерсти за двести шестнадцать грошей. Девяносто заплатил на круг от половины до трети обычной цены за каждый настриг с одной овцы. Без питания чистый доход сто двадцать шесть монет. А в целом не так и много вышло. Деревенский в месяц имеет тридцать — тридцать пять, если считать в среднем. Четыре месяца жизни на семью из трех человек. За полтора — прогулки по дальним овчарням. В другой ситуации еще скатался б за приятным добавком к средствам. Не так плохо, но это ж сезонный заработок, удачно совпало с отсутствием других перекупщиков. А при их появлении можно вляпаться и в передрягу. Кто ж любит конкурентов. Нравы в глубинке простые до безобразия. Убивать не станут, но избить запросто. Причем самих крестьян натравят.

Посмотрел на поручителя и выразительно позвенел монетами. Приди сам, получил бы в лучшем случае половину прибыли. Он покачал головой.

— Как угодно, — ничуть не собираясь уговаривать, соглашаюсь.

— У меня, — сказал внезапно менестрель негромко, — от тебя очень странное впечатление. Вроде нормальный парень, к девочке замечательно относишься и мать не обижаешь. По пустякам не орешь, рук не распускаешь и байки забавные рассказываешь. Но иногда нечто глянет из глаз, аж мороз по коже. Хочется срочно сесть на коня и удалиться подальше.

— Я рос среди наемников, — отвечаю, через силу улыбаясь, — приходилось убивать.

А еще пытал, травил, вешал, деревни жег. Иногда вместе с людьми. Много чего творил, все-таки здешняя часть моей личности была мавретанец, и я ни малейшего сострадания к мягкотелым почти рабам, ковыряющимся в земле, не испытывал. Ничего нового, горцы не считают равнинных равными, кочевники феллахов за настоящих людей. А мы, свободные настоящие люди, всех сразу и вместе не уважаем.

— Не думаю, что страшнее благородных домов, рубящих на скаку не успевшего убраться с дороги.

Про историю с телегой он уже в курсе. Здесь ничего ужасного и секретного, проверять — один был или с девками — не поедет.

— В сертане этого тоже немало.

Кто проболтался? Глупые курицы.

— Не стоит обвинять, — он понял, — ты ж сам спрашивал про корабли.

Ага, не тебя и не здесь. Интересно, чей он шпион. Купцы точно вечно на кого-то работают. Чем странствующие артисты и менестрели хуже. Даже лучше. Высоко подняться могут и много вызнать.

— Здесь мы чужие. Там — есть шанс быть принятым.

Кроме всего прочего могу и заплатить парочке авторитетных лиц за готовность принять сомнительного родича. Не прямо, такое вызовет отторжение. Сделать красивый подарок.

— Беден тот, у кого нет близкокровных, — сказал он на лингва тамазигхт.

В Мавретане говорят на нескольких языках и двух десятках диалектов, но этот служит общим для всех и в портовых городах употребляется купцами, откуда бы ни прибыли. Что уж говорить о местных жителях! Нынче на нем пишут литературные произведения, и они расходятся достаточно широко, понятные в любом конце огромной земли.

До меня даже сразу не дошло. Не ожидал. А потом выдал на слегка заржавевшем от отсутствия использования диалекте рифских племен. Сам не знал, что могу, а выскочило:

— Главное, не забывать, что родственных душ всегда меньше, чем родственников.

— Хорошо сказано!

Временами из меня непроизвольно лезет восточная мудрость. Обе прежние личности на этот счет были не очень и красноречием не страдали. Откуда берется, и сам не понимаю.

— Да пребудет вечно свободным Мавретан и все его жители. — Это такая стандартная формула. — Прощай.

— И тебе дождь под ноги, — отвечаю вежливо.

Для засушливых земель лучшее из возможных пожеланий.

— Так, — сказал, обращаясь к женской части отряда, — сейчас пойдем в гостевой дом, там останетесь. Это тебе, — становясь вплотную, чтобы незаметно было, сунул мешочек с монетами Марии, — а это тебе, — уже Анне другой, поменьше. — Пусть деньги побудут у вас, пока не вернусь.

— Господин, — растерянно сказала Анна.

— Мне сейчас много иметь при себе нельзя.

Мешок с ценностями тоже им оставлю. Предстоит поход в порт, выпивка с матросами и расспросы. Границ нового организма по части вина и более крепких напитков пока точно не выяснил, и есть шансы проснуться обобранным собутыльниками, трактирщиком или еще каким ловким жуликом. За просто так никто не повезет через пролив.

— Если уж своим не доверять, — подмигиваю девочке, — то кому? Стой! — сказал золотарю, с помощью молодого паренька тащившего тележку с воняющей бочкой.

Чего у зверомордых не отнять, так это законы по части гигиены внедрялись жестко. Попробуй на улице чего-то бросить или выгребную яму не чистить время от времени. Да, денег стоит, зато обойдется дешевле мер к выполняющему указы. Сначала штраф немалого размера, потом лишение права собственности на дом и изгнание. Первое время все морды кривили, теперь привычно и удобно. И вспышки эпидемий нечасто бывают. От чистоты на улицах или обязательного карантина даже при подозрении, но это реальность.

— Почему коня не заведешь?