Война за веру

Порядки здесь несколько отличались от знакомых. Никаких отдельных мисок и ложек. Кускус, уложенный в виде горки, с отверстием посредине, куда наливают жир. Все едят рукой, причем обязательно правой. Левая считается нечистой. Ею подтираются. И дело это требует определенного навыка. Кончиками пальцев берешь горсть каши, скатываешь из нее шарик и только затем отправляешь в рот. Искусство не такое уж простое, и сразу видно, кто не местный. Я, в обычном стиле, старался не думать, и пальцы все делали сами. Павел тоже не в первый раз на таком застолье. А вот у рыжего не особо выходило.

Но это еще ничего. Время о времени хозяин брал из большого блюда, стоящего перед ним, кусок мяса, отрывал его от костей, разминал и вкладывал в рот кому-нибудь из нас. Тут еще важно, кому от какой части барана достался комок, но по здешнему этикету верх вежливости. Вздумавшему строить гримасы отвращения в лучшем случае укажут в ночь. А могут и глотку перерезать, если уж очень обидчива принимающая сторона. Такие тонкости в общении приводят вечно к большим сложностям у чужаков. Сколько ни объясняй, а без опыта легко влипнуть на пустом месте.

Так и с окончанием нашего гостевания. Старейшина провожал чуть ли не час от палаток своего рода. Если б мы были бедными, больными, ранеными или из захудалого племени, нас бы приняли ничуть не хуже. Но солидный человек просто обязан отблагодарить гостеприимных хозяев на границе их территории. Не раньше. Не заплатить! Сделать красивый подарок. Мы везли соль, полотно и оружие, но мне все это требовалось в дальнейшем. Потому преподнес парочку серебряных украшений и звено золотой цепи друида, нагло соврав про трофей, взятый у апера. Он аж прослезился от удовольствия. Полагаю, скорее от веса золота, чем от его исторической ценности.

— Может, им мало показалось, — хмыкает Найден.

С полной телегой все равно не ускакать, двигаемся неторопливо, а когда подъезжают достаточно близко, останавливаю лошадей и спрыгиваю на землю. Мои соратники замерли сзади за спиной. Пока не доводилось видеть, насколько они хороши в бою, и надеюсь, до этого не дойдет. Правда, когда преследователи остановились напротив, шанс мирно разойтись умер, не успев родиться. Это были вовсе не кочевники, а тот самый противный парнишка, которому не дал поиздеваться над девушкой, в компании совсем не прежних приятелей. Эти уже взрослые мужчины, один и вовсе в солидном возрасте. В случайности я верю мало. В такие особенно.

— Мы из рода Джил, — сказал старший, когда они спешились, обращаясь не ко мне. — Вот этот, — на сей раз палец показал на меня, — без племени и семьи оскорбил родича. Не вмешивайтесь и вас не тронут.

— Кровная месть? — удивляюсь. — А была ли кровь?

— Ты не смеешь даже дышать в сторону высокородных Джил, — крикнул тонко виновник всего, — пес безродный!

За спинами стал сильно храбрый.

— Стоппер Кай-зана-Тубрак, — резко сказал Павел. — Нападение на него это повод для мести для всех нас.

— Его ведь не приняли в семью, — по-прежнему меня игнорируя, сказал старший. — Значит, ответа не будет. Не вмешивайтесь!

Двое держали луки с натянутой тетивой, направляя прицел на моих товарищей. С такого расстояния не промахнутся. Кто ж знал, что с ходу захотят крови. Расстреляли б еще на подходе без проблем. Но нельзя ж валить каждого скачущего без причины. Тут уж точно толпа кровников нарисуется.

— Ты его слышал, Павел? — спрашиваю спокойно. — Кто б кого ни убил, повода для мести не будет. Он сказал.

— Наглец, — впервые сказал старший, обращаясь ко мне. — Я таких молокососов полсотни на суд Эрикъюрэ отправил.

Лучше б он саблю вынул без разговоров. Или ждал ответных высокопарных речей и униженных просьб о помиловании? Вот за мной не заржавело. Револьвер быстро извлекать я не учился, однако рукоять от привычной сашхо мало отличалась. Лучники стояли рядом, вместо того чтоб разойтись в стороны. С пяти метров из заранее пристреленной «пушки» промахнуться — надо быть слепым на оба глаза. Старший ничего подобного не ожидал, однако успел выхватить клинок и получил пулю точно в лоб буквально за секунду до встречи острия с моим телом. Заднюю часть черепа ему вынесло напрочь. Это ж не револьвер с пулькой в семь целых и шестьдесят две сотых. Здесь одного свинца грамм двенадцать. Держать приходится двумя руками. Хорошо, самовзвод и не нужно дергать каждый раз перед выстрелом затвор. Не зря в разговоре назвал маленьким ружьем.